Афоризмы Леца

СТАНИСЛАВ ЕЖИ ЛЕЦ

НЕПРИЧЕСАННЫЕ МЫСЛИ

из записных книжек и салфеток, прочитанные

Перевод с польского

Участвовал в соревновании спринтеров.
Только стартовал — вижу:
лавры победителей уже завяли.

 

Отдалась ему, но не хотела получить себя обратно.

 

Не пугайтесь, мои мысли такие маленькие,
что и после смерти я буду бросать их вам с небес хлопьями снега.
А летом? Подумаю. Ведь я еще не умер.

 

И волосы, стоящие дыбом,
могут быть прической эпохи.

 

Протертые через сита снов.

 

Что я пишу — афоризмы, фрашки, лирику
или сатиру? Нет, я пишу себя, свой дневник.

 

Гераклит сказал: «Panta rhei!»
Ковальскидис изрек: «Черт побери!»
Критик же резюмировал:
«Соперничали друг с другом
в эпиграмматической краткости».

 

Искромсал свой талант в игре слов.

 

Не откладывайте мытье ног до потопа!

 

Случается, столкнешь один камешек —
родишь лавину. Снизу вверх.

Как меняется грамматика!
Прежде была масса товара, сегодня — товарная масса.

 

Физика?
И дым отечества
бывает тяжелей отеческой земли.

 

Мы почтили Венгрию в большей мере, чем Запад.
Там была минута молчания. У нас — всеобщее молчание.

 

Извещение о смерти бандита: «Пал на милицейском посту»

 

Концовка современной сказки:
«А если не были реабилитированы,
то живут и по сей день».

 

Быть сверхреалистом? Бр-р-р! Нельзя ли быть недореалистом?

 

Всего раз видел живой символ триумфа человека.
Уже встал над пропастью и —
пописал в нее.

 

Вопрос был столь прозрачен, что все об него лбы порасшибали.

 

Если бы евангелисты ожили
и получили бы за своё Евангелие гонорар,
то запросто смогли бы устроить на земле
Царство Божие.

 

Новые понятия с трудом завоевывают гражданство. Говорится: прошел Дантов ад. Это все равно что в ХХ веке сказать: проделал свой путь с головокружительной скоростью четырехконного дилижанса.

 

Там, где погребут мое сердце, вырастет роза. Из терния.

 

А не построить ли нам Вавилонскую башню?
Да нет, подождем, пока будет готово небо.

 

Проявлением моей мании величия
есть убеждение,
что мне еще далеко до совершенства.

 

Странно, собака не знает, что запрещено провозглашать антиправительственные лозунги, но, однако, их не провозглашает!

 

Иногда во мне просыпаются страхи первобытного человека. А вот его радостей я жду напрасно.

 

Эта пани — уступалка.

 

   Записал: «Делает заметки к мыслям».

 

Надежды, видимо, сбываются:
их становится все меньше.

 

Парадоксизм.

Иногда мне кажется, что Творец
очарован английской монархической системой:
Господь царит, но не правит.

 

Так же как от пальца, нацеленного в глаз, закрывается наше веко, так и от некоторых мыслей инстинктивно обороняется мозг. Даже изнутри.

 

Он занимался собственноложством с чужой женой.

 

«Поэтом быть — приходилось». Сатириком — нужно  быть всегда.

 

Носи зонтик и при хорошей погоде, ведь неизвестно,
когда ближние захотят тебя оплевать.

 

Кто наелся страху, тот не голоден на впечатления.

 

Гипокризис духа.

 

Всё я видел. А не заметил директора М.

 

Оазисы — это бензозаправки для верблюдов.

 

Не могли остаться один на один:
его не покидало чувство юмора.

 

Сдается, что иные авторы начали писать только потому, что им нечего было сказать.

 

Живы следы его любви —
ими заселены детские приюты.

 

Предпочитаю народы, представляющие сумму я,
нежели являются частицей мы.

 

Горе тем, у кого радуга только черно-белая.

 

Банально жить. Банально умереть. Современность изобрела третью форму.

 

Никогда не следует начинать индустриализацию страны с автоматизации людей.

 

Мне этот ветер знаком.
Он рядится в разные знамена.

 

Некоторые убеждены, что их намордник — забрало.

 

Критика органов власти
отражается на организме критика.

 

Не плетись в хвосте прогресса, не то при отступлении
тебя объявят вожаком дезертиров.

 

Потерял веру в слово. Ее вернула мне цензура.

 

Меня ежедневно убеждают, что власть — это я. Не знал, что я такой мазохист.

Не узнаю этих людей.
На баррикадах они были выше.

 

Каждый мост обязан соединять два берега.
Утилитаризм с красотой!

 

Беда соседям того народа, который граничит с отчаянием!

 

В иных странах евреи с тоской ожидают официального окрика:
«Вон в Палестину!»

 

Можешь человека убить молотом, можешь – серпом.
А уж  серпом и молотом — тем более.

 

Слово чести — неизменяемое слово.

 

Случалось, что благодаря обвинениям моих врагов,
я открывал в себе такие таланты,
о которых не подозревал.

 

На фатальное состояние зубов поляков, видимо, влияет фатальное качество польских мужских рифм*.

 

Испытывал грешные благочестивые желания.

 

 

Национальный праздник в одном государстве
был просто восхитителен.
В этот день все было закрыто. Даже его граждане.

 

Написанная в розовых тонах картина далекого будущего
вызывает в человеке прилив трагической безнадежности.
По причине краткости жизни.

 

Строим на века, рушим навсегда.

 

На этого члена Союза литераторов
мы должны сложиться по строчке, чтобы у него были основания для членства.

 

Страшно смотреть в глаза опасности, когда они прекрасны.

 

С каждым попугаем легко найти общий язык.

 

Была такая эфирная, взлелеянная в грезах любовница.
На постные дни.

 

Обмерил его с пяток до головы, потом с головы до пят.
Дало иной результат.

 

Бегство от себя?
Нужно хорошо подумать,
быть ли убегающим
или остающимся.

 

Дурак никогда не поймет превратно.

Заметил: в последних своих интервью я злоупотребляю
(сам или мне вкладывает в уста мой собеседник)
словечком «признаюсь».
Признаюсь, меня это очень поразило.
Да, весьма актуальное словечко.

 

Гадание на картотеках.

 

Всегда мне кажется, что я духовник особого рода, который по дороге к месту казни рассказывает приговоренным анекдоты, в глубине души ни на секунду не сомневаясь, что сам-то уж точно вернется обратно.

 

Писать портреты голой действительности
у нас позволяют только Березовской.
Под ее пером и она соблазнительна.

 

Как странно растет преступление!
Порой его корни торчат очень высоко,
тогда как плоды в земле.

 

Слепоглухонемой гражданин – не благо ли для государства?

 

Язык фактов порой выдает иностранный акцент.

 

Хуже «культа личности» «культ нуля».

 

Прочны ли лозунги на знамени —
это выясняется при стирке.

 

«Вы подрываете строй!» —
кричал на меня представитель власти.
«Вы по мне это заметили или по строю?» —
поинтересовался я.

 

Отсутствие собственного письменного стола
долго оберегало меня от борьбы с идиотизмами,
которые я ежедневно вычитывал в прессе.
У меня уже есть стол, нет на нем только сукна.
Интересно, сколько еще продлится
это блаженное состояние?

 

На дне несчастий лежат остовы иллюзий.
О, если бы их можно было поднять и отремонтировать!

 

Если б моя фамилия была бы столько раз упомянута,
сколько раз демонстративно опущена!

 

Задача поэзии —
отнюдь не достижение состояния,
в котором легко оказаться после нескольких стопочек.

 

Смерть, помнишь ли свое первое кладбище?

 

Вдвоем трудно дойти до развода. Легче втроем.

 

Туман всегда рассеивается над собой.

 

У Гитлера должны были быть такие усики,
какие были. Но будьте бдительны —
у следующего могут быть кудри и бачки.

Собачки поливают фонари, а те не растут.
Однако собачки не устают их поливать в своей безудержной вере. Давайте же брать с них пример —
давайте поливать фонари нашей мечты.

 

По Лотовой жене не скажешь,
что не успела оглянуться и что была соляным столбом.

 

Есть ли что-нибудь более грозное, чем Чингисхан?
Чингис-Хам.

 

Хотелось бы как можно меньше вызывать недовольства своей персоной у Провидения. Незачем ему морочить голову моей смертью
и воскрешением. Нельзя ли мне живым смиренно предстать перед Страшным Судом?

 

Когда он был молод, в прядях его волос запуталась звезда,
и он не вычесал ее. Со временем она выпала вместе с волосами.
Но чуточку ее блеска осталось на его лысине.

 

Ни одна из моих пассий
не интересовалась моей поэзией,
и я поймал себя на мысли, что горжусь этим.

 

Быть свободным во сне —
это первая степень свободы.

 

Валяет Эль-Грека*.

 

Один художник
разобрал свою натурщицу по частям.

 

Два патриотизма никогда не столкнутся. Ведь
в борьбе всегда с одной стороны любовь к родине, а с другой — ненависть к чужому народу.

 

Двое гасят свет в комнате не только тогда,
когда не могут смотреть друг на друга.

 

В пустую женщину можно поместить много денег.

 

Бессонница с бездумием —
что за бездушная ночь!

 

Есть такие,
у которых нет никаких национальных предубеждений.
Могут набить морду каждому.

 

Граммофонная игла
сшивала мелодию с воспоминанием.

 

Мысль, встреченную ночью,
нужно осматривать, как женщину, при дневном свете.

 

Применение мыла свидетельствует
о высоте культуры в данной стране.
Конечно, если его используют для мытья.

 

 

Что лучше, «искусственное prosperity*»
или реальная нужда?

 

Тот, кто некогда был человеком,
сегодня может оказаться свиньей.

 

Провидение наставило рога дьяволу.

 

Осторожнее с выбором мечты.
Мечты иногда сбываются.

 

Всё, проходя, оставляет эхо. Даже тишина.

 

Икс — продукт собственного интеллекта.
Однако не смог навязать эту идею другим.

 

Каждое существо,
которое мы заключаем в объятья,
мы вольны и приласкать, и придушить.
О, это божественный миг решения!

 

Икс — это человек-шаблон.
К счастью, ни к чему не подходит.
Недаром существует в одном экземпляре.

 

Он такой потрясающий пародист,
что сам сделался пародией на человека.

 

Музыканта можно убить чем угодно,
но мелодию — только мелодией.

 

Идеология Лазика Ройтшванеца*: Go Homel.

 

Негатив идиотизма не является мудростью.

 

Не стану давить этого клопа:
не хочу марать руки собственной кровью.

 

Миф определяет сознание.

 

Стыд определяет сознание.

 

Даже на белой бумаге могут быть белые пятна.

 

И в великой трагедии есть место юмору положений.

 

Деревья развернули плодотворную деятельность.

 

Критики занимаются платной любовью с литературой.

 

Из кирпича разобранной Вавилонской башни
строят башенки эсперанто.

 

 

А может быть, цензурное управление
прописало бы мне какую-нибудь диету?

 

Что за деликатная смерть!
Кивнул окружающим: «Прощайте!»
и тихо закрыл за собой крышку гроба.

 

Надо же быть таким невезучим!
Стропила обрушились тебе на голову именно тогда,
когда ты вернулся из парикмахерской!

 

Проблема дня + проблема дня + проблема дня
и т.д., а потом, ку-ку,
окажется, что проблема эпохи была иная.

 

Через «узкое горло»* поколения
проходит только водка.

 

Ведь если можно пройти через ад,
то значит, у него есть вход и выход.

 

У большинства людей
мировоззрение нивелированное.
Меньшинством.

 

Никто не смог заглянуть правде в глаза,
ибо у нее пустые глазницы.

 

 

Можно не владеть собою от счастья,
а женщиной — от его отсутствия.

 

На скольких процессах красноречию
фактов было противопоставлено лишь красноречие адвокатов!

 

Есть у меня в Варшаве кабачок,
где пианист, открыв свой черный гроб со струнами,
отпевает все умершие мелодии.

 

Этот писатель точит карандаши мечом.

 

Есть люди, имеющие указательный язык.

 

Человечеству до сих пор не удалось
создать гомункулуса,
а уж оно замахнулось на «коммункулуса».

 

Бокс — это кулачное право в перчатках.

 

А бедненький Гитлер думал, что антисемитизм можно прицепить только к национал-социализму.

 

И из гусей, которые спасли Капитолий,
наверняка получились прекрасные шкварки.

 

Лично я думаю, что евреи уже выполнили «обязательные поставки» мучеников. А вы?

Орфей — Морфей.

 

Если бы любовь была вечной,
на что жили бы остальные женщины?

 

Признаю, что если действительно ничего
не случилось, то это даже в толстой книжке
можно описывать красиво,
но если на самом деле что-то происходило,
то нужно всего лишь несколько сильных и ярких фраз.

 

Человек всегда только эпигон
героев собственных мечтаний.

 

Иногда нужно перестать думать,
чтобы сориентироваться в ситуации.

 

И самая слабая женщина
обладает «сильным полом».

 

Моря людских слез не были бы столь огромны,
не будь они такими мелкими.

 

Случается, что и бездарное переписывание сокровеннейших мыслей
становится литературным шедевром.

 

А что, вошь в гриве льва отважнее,
чем вошь в хвостике зайца?

 

 

Любовь иногда приходит так внезапно,
что не застает нас в неглиже.

 

Заметил, что повторяюсь в родственных мне метафорах.
Должна же блуждать во мне хоть одна истинная, страстная нота.

 

Первородный грех был источником славы Божьей —
мощного роста верующих.

 

Носила девственность как венок.
Лавровый.

 

Благодаря адским машинам
многие попали на небо.

 

Его предки сидели
еще на собственном генеалогическом дереве.

 

Мгновение конца света будет короче, чем слово Сотворения.

 

Его роль была столь двусмысленна,
что он чувствовал себя важным вдвойне.

 

Те, что были у толпы на устах,
вскоре оказались у нее на языке,
а затем и в зубах.

 

Надпись: «Здесь сердца наполняются блаженством».

 

Раздвоение личности можно склеить
каким-либо иным помешательством.

 

Хоть бы наша смерть не застала нас среди живых!

 

Никогда я не мог примириться с фактом.

 

И молчание является одной из форм творчества.
Если оно обрамлено двумя творениями.

 

Государственный переворот сдал на «отлично».
Переведен в следующий класс. Победителей.

 

Где же те времена, когда у нас над головами
висел Дамоклов меч!

 

Некоторые ехавшие в трамвае «Социализм» сошли
на остановке «Независимость». Иные же заехали слишком далеко.
Но у этого трамвая обратный маршрут не предусмотрен.

 

Те, кто закладывает фундамент, должны делать это добросовестно.  В собственных же интересах: ведь им жить в подвалах.

 

В рамках тоталитарного государства
не может быть никакой иной картины,
кроме портрета диктатора.

 

Пианист так страстно играл эту знойную мелодию,
будто лапал ее.

 

Нужно, чтобы в крови было отвращение
к ее пролитию.

 

Она выглядела как капуста,
обнаженная до кочерыжки.

 

Ах, если бы неиспользованное время
можно было откладывать на потом!

 

Малпомена*.

 

Надо лелеять угнетателей,
ибо они часто бывают громоотводами для сатиры.
В противном случае она бы целилась в угнетенных.

 

Искусствоведы мне часто напоминают тех,
кто знает химический состав аромата,
но не чувствуют его прелести.

 

Свобода когда-то была утопией.
Сейчас она даже не реальность.

 

По случаю присуждения литературной премии поэт N устроил банкет, однако не поставил никакой выпивки. Так что гости должны были упиваться его успехом.

 

Эта женщина была как монета:
ходила по рукам.
Но стоимости не теряла.

Из недосказанностей возникла литература.

 

Надстройку-то можно разобрать.
А вот что делать с базисом?

 

Если масло дорожает,
значит, в стране стало лучше:
видимо, люди могут больше платить.

 

У него замечательный нос,
и он в нем с пользой ковыряет.

 

«Да ведь он порождение ада!» —
сказал кто-то, заглянув в его паспорт.

 

А что, может быть, через несколько сот лет
мы будем ходить на его могилу?
«Здесь покоится примитив ХХ века».
Но сейчас его лучше обходить стороной.

 

Чем уничтожить силу притяжения? Привычкой.

 

Часто то, что в нас отстоялось,
становится поперек горла.

 

Некоторые мои «мысли»
являются вздором,
но жизнь их ассимилирует.

 

 

Это тот Лев, который ездит
своими шоссейными тропами.

 

Наматывайте жизнь на катушку памяти.

 

Когда рушится мост,
оба берега живут себе дальше.

 

Держи язык за зубами. Наготове.

 

Сентиментален ли я? О, еще как!
Когда вспоминаю цинизм молодых лет,
слезы стоят в моих глазах.

 

Однажды отдался творческой страсти,
но, к сожалению, погрузился в нее
ниже пояса.

 

«Тебе напоминает что-нибудь этот старый шлягер?» —
спросил я Икса. —
«Мой первый визит к венерологу».

 

Кто учится жизни,
пусть будет готов к вопросам из другой области.

 

И словечко «да»
может быть непричесанной мыслью.

 

Это наша пустота опустошает мир!

 

Когда мне казалось, что я социальный писатель, я не был им.
Теперь, когда мне это чуждо, приходится им быть.

 

Ничего не имею против безобъектной живописи. Лишь бы художник как субъект был виден.

 

Предпочитаю сказки из области прошедшего сказкам из области грядущего.

 

Эти хотят быть гражданами космоса,
а мечут громы и молнии в космополитов.

 

Некоторые расположили мои мысли подобно дневниковым записям — по датам. Но после смерти я, будьте уверены,  сориентируюсь. Ну что ж, так я думал при жизни.

 

Есть не только ангелы-хранители,
но и дьяволы-охранители.

 

«Как! Он записывает всё, что думает?»
Не всё, мои дорогие. Наверняка не всё.

 

Никогда не мог с этим смириться —
в сумасшедшем доме держат еще и кретинов.

 

О, если бы на собственные риторические вопросы
я смог бы ответить хотя бы на троечку с минусом!

 

Мы учимся. Может быть, после смерти из нас прорастет древо познания добра и зла?

 

Иные поэты, когда их должна посетить Муза,
дают мыслям «на кино».

 

Диктаторы боятся распада народов.
Потому-то и огораживают их колючей проволокой.

 

Похитители людей караются. А похитители масс?

 

Встретила Метафора коллегу Метафору
и с презрением шепнула о третьей: «Несравненная!»

 

Иногда мы с гордостью открываем некий девичий материк мысли.
И вдруг на его краю, где-то в кустиках, находим упаковку от презерватива.

 

Грациозные кариатиды строя.

 

Если в ошибке мы обнаружили неточность,
может быть, все в порядке?

 

Ритмично скандалить — скандировать.

 

Наивысший комплимент ошибке: «Непоправимая!»

 

Пометка к мысли: «?!»

 

Похоже, у него, высшее образование: опаздывает на академический час.

У Икса суженный идеевод.

 

В напряженной ситуации не стоит дергать за пуговицу.
Достаточно ее расстегнуть.

 

Графомания будет развиваться
по мере технического совершенствования
записи невнятицы.

 

Некогда я отправился на ловлю звезд,
но в мою сеть попалась лишь одна —
наша Земля.

 

От оппозиции можно выздороветь.

 

Если жена говорит тебе: «Черт с рогами»,
не обижайся на черта, а подумай лучше о тех рогах.

 

Как же не быть оптимистом,
когда вокруг столько идиотов,
которым прекрасно живется
и которые слывут умными, способными, талантливыми?

 

А что вы думаете, лет через двести  наши милиционеры в пьесах, глядишь, предстанут в наполеоновских мундирах!

 

Берите пример с Господа Бога:
сложил десять заповедей —
эпиграмматически.

 

Когда отменят смертную кару,
смерть не перестанет быть карой.

 

Знать, что ты пройдешь по жизни, так и не надев брюк, сшитых самим! Я всегда вспоминаю об этом, когда вижу людей, которые никогда в жизни не воспользовались собственной мыслью…

 

Частенько дух покойников входит во вдов.

 

Не стоит верить таким прорицателям,
которые пользуются научными методами.

 

Не все читатели идут за моей мыслью в нужном направлении. Я сам однажды пошел за одной из читательниц и вернулся назад только через три дня.

 

В кокетстве молодых девушек,
говорят пожилые мужчины,
бездна садизма.

 

Надежда — мать глупых,
что, однако, не мешает ей
быть очаровательной
любовницей отважных.

 

Гениальные люди рождаются нечасто.
Есть либо гении, либо люди.

 

Тем же самым мозгом и думать, и верить?

На смерть Михаила Зощенко:
я был читателем твоих томов молчанья.

 

Бессмертен также тот, кто не родился.

 

Между Сциллой и Харибдой остерегайся еще и себя.

 

Изобрести клизму для мозга.

 

Голая правда — бесполая.

 

А что, разве Господь не ожидает от сатирика остроумной молитвы?

 

Во все времена нужно жить по чужим документам —
либо арийца, либо сумасшедшего.

 

Если Господь вездесущ,
то каждая дорога должна вести к Нему.

 

«Сыты по горло», — заявили обыватели.
Признак достатка?

 

Поэт Эпсилон — продукт вторсырья поэта Икса.

 

Согласные не могут быть индивидуальностями!

 

Любопытствую: а какой остаток вечности остался?

 

Это все одна,
одна-единственная мысль,
разделенная
ударами
сердца.

 

Провел день очень плодотворно.
Жил.

 

В молодости влюбленные уверены,
что любили бы друг друга,
будь они даже одного пола,
а в старости — что не могли бы любить,
будь даже разнополыми.

 

Красивая женщина не должна быть умной.
Просто сама Идея Красивой Женщины мудра.

 

Дождевая капля, падающая на навоз,
долго к этому готовилась в лазури.

 

Ниточка симпатии часто превращается
в прочную веревку, держащую нас на привязи.

 

Я был чересчур робким. Вот и жизнь прошла,
а я даже не осмелился заговорить с ней.

 

Я что-то не слышал, чтобы существительное «право» употребляли в ласкательной форме.

 

 

Эх, сапожники, сапожники!
Как были бы вы востребованы, ходи мы на четвереньках.
А так — вы обречены, ибо скоро мы все взлетим.

 

То, что нас можно постоянно обманывать,
вновь вселяет оптимизм.

 

Когда я разговариваю с самим собой,
последнее слово не всегда за мной.

 

Играйте, детки, играйте! За вас поэты страдают.

 

Слово воробьем слетает с языка,
а цензор несет его домой застреленным ястребом.

 

Когда-нибудь люди станут братьями.
И вновь начнут от Каина и Авеля.

 

Они так виртуозно лгут,
что границы правды очертили, как никто до них.

 

Лучше ломиться в открытые двери,
чем ждать, когда тебя доведут до ручки.

 

И ходя пешком, носи парашют.

 

Грызли с голоду столбик жизненного уровня.

 

 

Любая религия
начинается с рационалистических посылов.

 

Общественная пирамида
часто является одновременно и сфинксом.

 

Работоспособность ее сердца
не превышала десяти любовей в месяц.

 

Смерть не является мертвым понятием.

 

Адам был первый человек, который объявился.

 

На богине Свободы надето платье в клетку.

 

Стол во время заседаний
нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

 

Раньше граждане
запихивали накопленное в кубышку,
теперь – в пустой столбик жизненного уровня.

 

Кому надоели колокольчики шута,
пусть слушает набатные колокола.

 

Актриса Икс так чудно сложена,
что, в каком бы наряде ни появилась,
он невидим на ней.

 

Пиши перьями из крыльев Пегаса!

 

С каждым новым валом – больше одним болваном.

 

Если бы Моисей ударил своим чудесным посохом по голове Игрека, из нее бы тоже забила вода.

 

Только в звездах нельзя просчитаться.

 

А что, может, сделаем из нашей Земли глобус
для кабинета Господа Бога?

 

Он альфонс своей Музы.

 

Если Большая Медведица омедведится,
я хотел бы приручить
маленькую путеводную звездочку.

 

Забавно! Сколько труда вкладывают животные, чтобы разнообразить меню человека.

 

Страшно косил глазами души.

 

Достаточно, что вы знаете лишь мои менее гениальные мысли.
А те, грандиозные, я не записываю,
ибо нахожусь в этот момент под таким впечатлением,
что мне не до блокнота.

 

 

Люпанархизм*.

 

Искренность на исповеди не бескорыстна.

 

Помни: после каждой точки
вновь начинается Сотворение мира.

 

Я лежал у ее ног.
Когда поднял глаза, ее уже не было.
Прошли годы, и я понял,
что она уже давно лежит рядом со мной.

 

Сорвался со всех ступеней секретности.

 

Не стоит забывать в водах Леты купальные трусики.

 

Выпотрошили из земли ее богатства,
а чем начиняем? Покойниками.

 

Наивные географы утверждают:
если пойдешь на Запад,
то через какое-то время вернешься с Востока,
а если пойдешь на Восток, то вернешься с Запада.
Иногда да, иногда нет.

 

Быстрота реакции? Не рождаться.

 

Все, что ни есть, вписано в меню времени.

Часто прямолинейность вынуждена вычеркивать
из жизни целые города, населенные до предела.
Чтобы сподручней было вычертить прямую.

 

На чмокание слюны хватает дольше,
чем на плевки с презрением.

 

Покупал сынку в магазине цветные карандаши. «Без красного», — попросил я.

 

Стоит ли так упорно настаивать на том,
чтобы душа точно соответствовала футляру тела?
Ничего худого, если будет виден ее кусочек.

 

Разве сложенные друг с другом числа
перестают существовать?

 

Как мы безжалостно смеемся над теми,
кто переписывает любовные письма
из соответствующих «руководств»,
но только не над теми, кто разговаривает с Богом
посредством одних и тех же причитаний,
сочиненных другими.

 

Когда пропадает желание жить,
это еще не означает, что появляется желание не жить.

 

В органе польской литературы
чересчур много педалей.

Мозг тоже необходимо упражнять ежедневно!
Но не коллективно.

 

Я слышал, как рассуждал один палач:
«Специальность нужно иметь, 
а не играть, простите, в политику
или разглагольствовать о жизни и смерти».

 

Мы слишком доверяем действительности.
А что если нас однажды разбудят?

 

Что мне известно о женщине?
Хотя бы то, что она лишь с мужчиной способна
создать человека.

 

Когда нам диктует только чувство,
то даже самый просвещенный человек
ляпает ошибки первоклассника.

 

Рояль закрыли, а музыка не кончается.

 

Над святилищами,
куда нас тянет отнюдь не инстинкт подлинной любви,
необходимо повесить красные фонари.
Для ориентации.

 

Легче воскресить народ, чем одного человека.

 

Сам факт, что кто-то занимается сатирой,
изобличает в нем оптимиста.

 

Для себя я припрятываю мысли
до того «причесанные»,
что наедине они смешат меня до упаду.

 

О, с новой мыслью тебе может еще только повезти.

 

Да, можно бы еще пожить счастливо.
Но как можно дальше от жизни.

 

Он пригоден для дробления философских камней.

 

Прикрыли стыд срамом.

 

Сколько мальчиков на побегушках
доросло до обер-официантов!

 

Разве нельзя было все это растолковать прямо?
Можно, но не заплатили бы.

 

Видимо, его стихи были не в меру теплы. Ими топили печи.

 

Говорите, что не подозреваете меня в банальности. И, тем не менее, я  произнес: «Я люблю тебя!» И это, уверяю вас, не было банальностью.

 

Представляю, что было бы, если бы Господь
из Адамова ребра создал другого Адама?

 

 

Разве счастливый Декарт не имел права заявить: «Мыслю, значит, существовал»?

 

Ощущение или мысль?
Ощущаю, что мыслю; мыслю, что ощущаю!

 

Популярность?
Ну-ну. Тут вот рядом, у парикмахера:
«Кто, говорите? Пан Лец? Конечно, знаю. Коротко стрижется».                      

 

Сперва выдайте мне справку о ненормальности,
а уж после я буду говорить с вами
как нормальный человек.

 

Перекрестился серпом и молотом.

 

Напускная стыдливость зависит от климата.

 

Порой иду куда глаза глядят. А ноги, когда до них это доходит, скрежещут зубами.

 

Скука в качестве целого может предстать даже остроумной.
Такая вот несуразица.

 

«Лично мне нечего терять», — сказал палач, приступая к казни последнего приговоренного.

 

Рассказывать Господу Богу анекдоты,
да такие, чтобы не уловил сути, —
вот задача для честолюбца.

Истинного человека слагают вопросы,
а истинного Бога — ответы.

 

Сновидения, не плетитесь в хвосте действительности!

 

На рогах дьявола нимб держится надежней.

 

Обычно больше почитают сами надгробья,
нежели прах, которому они посвящены.
«Стиль и материальные ценности», —
разъяснил мне сатана.

 

Как-то наблюдал за господином,
так рукоплескавшим на балете, что казалось,
будто он похлопывает танцовщицу по ягодицам.

 

Однажды зашел в дом Юстиции:
ее дети водили мать за нос.

 

«У Бога, должно быть, классная коллекция бабочек», —
думает маленький Ясь.

 

Прима-балерина прославилась своими широкими жестами. Ног, разумеется.

 

Есть на земле климаты, не знающие оттепелей.

 

Каждый рассвет — это провокация новых надежд.
Вычеркнуть рассветы!

 

Не стоит забывать,
что не один, не два из нашего поколения
учились арифметике,
бросая трупы в могилы.

 

По неосмотрительности можно оказаться
в энтузиярме.

 

Сколько же я выслушал речей диктаторов!
И не заболел ими.
Диктаторы же требовали конфисковать толику моих и без того скупых слов.
Неужто боялись заразиться?

 

Сердце мое, не обращай на меня внимание.
Люби и впредь, даже если я умру.

 

Язык мыслям врет.

 

Слова без обеспечения,
но с «государственной гарантией».

 

Ставил на порядочного троянского коня.

 

Что нам осталось?
Разве что сожительствовать с социализмом вне брака.

 

В каждом из нас есть я, ты, он, она, оно, мы, вы, они.
Но есть еще некто, кого нет ни в одной грамматике.

 

Считаю несправедливым
распоряжаться моими «мыслями» государству.

 

У истинного Колумба должно быть два яйца.

 

Независимость подкупленных —
могут быть сами товаром.

 

Единственная древняя валюта,
оставшаяся в обращении, — тридцать сребреников.

 

Молниеносный темп застоя.

 

Копим наши мысли.
Может, нарастет какой-нибудь смысл?

 

Не думать в плевательницу!

 

У диктатуры нет юридической силы —
есть просто насилие.

 

Руками и ногами
нужно биться за автономию головы.

 

Между Гете и поэтом Икс нет никакой разницы.
Потому как не может быть никакого сравнения.

 

Двусмысленности плодят много смыслов.

 

Выйти из ящика письменного стола труднее, чем из тюрьмы.

 

Поэтические метафоры оттого удаются,
что сравниваемые объекты не могут обидеться.

 

Венский Конгресс* прошел в размере три четверти такта. У других конгрессов такта еще меньше.

 

Надо заглянуть в «Календарь охотника»,
узнать, когда отменяется запрет охоты на трусов.

 

Бог удовлетворяет мечты как правоверных,
так и атеистов: то он есть, то его нету.

 

Воображение? У онанистов оно самое сильное.

 

Нас связывает отсутствие общих интересов.

 

Правда все же сильнее искусства.
В театре меня больше бесит шуршащая обертка
от шоколадки моей соседки, чем убийство Отелло.

 

Был опьянен отечеством. И его алкоголем включительно.

 

От радости собака виляет хвостом.
Для этого нужны радость и хвост.

 

Когда люди доведут до совершенства приемы взаимопонимания, они наконец-то смогут сказать откровенно, от сердца к сердцу,
всё, что они думают друг о друге.

 

Можно отвечать лаконично, а можно и лаоконично. Как тот мифический Лаокоон, что изо всех сил выкручивался из пут.

 

Есть фабрики гениев. Нет только сырья.         

 

Как мог я вдруг проглотить такую толстую книгу? Обыкновенно:
внезапно я так жутко зевнул, что это произошло автоматически.

 

В чем коренится причина? В следствии.

 

О, как я был беспечен в то мгновение,
когда соображал, зачем циклоп мне строит глазки.

 

Стоит ли девственницу искать днем с огнем?

 

Критерий благородства — бороться
за общественный прогресс у себя и за свободу других.
А не наоборот.

 

Люблю его остроумие.
Поскольку оно на меня вообще не действует.

 

Часто одной смелости мало, нужен еще апломб.

 

Ни у какой соли земли нет сладкой жизни.

 

Не следует заедать тост за свободу
«избирательской колбасой».

 

 

А если вдруг иссякнут месторождения времени?

 

Я отсутствовал на семидесяти съездах.
И признаю это как собственный выдающийся вклад в общественное благо.

 

Как стать невеждой?
Нужно дать окружающим такое образование, чтобы самому остаться далеко позади.

 

Разумеется, ничего нет хуже массовой порнографии.
Когда народ раздет и разут.

 

У него соколиный глаз:
высматривает лишь домашнюю птицу.            

 

Нужно так запереться в себе, чтобы самому остаться снаружи.

 

Искусственный румянец стыда.

 

Проблемы крайней плоти не являются проблемами эпидермиса.

 

Всю жизнь занимаемся самоедством. И все же оставляем смерти
слишком много неиспользованного.

 

Длина цепи ограничивает двор. По мнению Бобика.

 

Попутного ветра может хватить лишь на то,
чтобы задрать подол случайно встреченной девице.

 

У всех дворников зацвели метлы.

 

А вот в их кабаре
выступали бы  обнаженные женщины,
одетые в одни дефиниции.

 

Лирика эмпирика.

 

Многие страдают
комплексом национального меньшинства.

 

И с этой свободой чересчур перемудрили!
Четверть века сидят люди взаперти – и вдруг воля.
И что? Нередко сразу в могилу.

 

А может, ад на дне рая?

 

Человеческое тело — один из самых
ходовых костюмов на карнавале зверей.

 

К рассвету человек устает.
В скольких же чужих снах ему пришлось участвовать!

 

Никогда не заостряй внимания
на похожести чьих-то детей на их папашу.
Это способно вызвать неприятное удивление.

 

Ну, это орел! На гроше.

 

Быть Богом — и творить смертных людей?

 

Будь ангелы смышленей,
я бы поверил в поражение сатаны.

 

Умирается! Но это, кажется, кто-то уже объяснил.

 

Если бы вдруг исчезла сила тяготения,
то мы бы узнали истинный вес вещей.

 

Savoir-vivre: соломенные вдовцы принимают соболезнования только после возвращения жены.

 

Есть мысли мужские, женские и средние,
и эти последние —
отнюдь не дети двух первых, а подкидыши,
и находят их обычно завернутыми в газету.

 

Признайтесь, ничего так не боится человек,
как умереть с грязными ногами.

 

Нет, я бы не смог шпионить. Вряд ли найдутся люди,
которых бы мне хотелось подслушать.

 

Слишком поздно понял, что я молодой.

 

И в плевке отражается солнце.

 

Святотатственная мысль должна быть святотворной.

За мумию самого уродливого египтянина  нужно заплатить больше,
чем за самую красивую живую женщину. И это грустно. Счастье, что у меня нет денег, не то бы за баснословную сумму разрушил эту иерархию цен.

 

Кому же верить: тем, кто говорит, что мы на высоте, или тем, кто утверждает, что мы на дне?
Кажется, обе стороны правы: при таком мелководье — все равно.

 

На одном острове,
где у заключенных к ногам были привязаны ядра,
вдруг воспылали гуманизмом:
позволили узникам заниматься спортом,
так что они теперь могли бегать с этими шарами даже на длинные дистанции.

 

Как все же мало взаимопонимания. Например, у пироманов и насильников.

 

Откровенные декольте наших молодых дам
породили во мне опасение:
чем же мы выкормим следующее поколение?

 

Этот карикатурист — аттическая соль*
в глазах общественности.

 

Невелико горе,
если ты свое право пулять горохом в стену,
продашь за чечевичную похлебку.

 

Вечна не та загадка,
у которой нет разгадки вообще,
а та, у которой они каждый день новые.

 

Ни в одной из моих предыдущих жизней
я цензором не был.

 

Безоблачное настроение
защищает от дождя лучше зонтика.

 

Логика фактов? Не штука! Вот логика надежды!!!

 

Ну и растет же эта малышка!
Когда-то доставала до моего сердца,
а нынче — наступает на горло.

 

Бог не ангел.

 

У нынешних отшельников наяривает телевизор. Высшая степень умерщвления.

 

Не из одних лишь элементов сложен мир.
Там должно быть также немного клея, ниток и… проволоки.

 

Привыкнуть можно только к смерти других.

 

Неизвестно, против кого из нас после смерти
возбудят процесс причисления к числу блаженных.

 

Он превосходный стилист!
С каждым разом делает все более блестящие ошибки.

 

Их моральные устои крайне низки —
достают лишь до пояса. 

 

Чем сильнее смрад, тем шире нужно опахало.
Так и в политике.

 

На что, собственно, годится гуманитарное образование?
На то, видимо, чтобы быть неплохим филателистом.

 

Если покупаешь плохие орехи,
то и получаешь, к сожалению, на кило больше.

 

Нет явления более оптимистичного, чем тени.
Это же факт существования вокруг нас света.

 

Полуживой от счастья, он почувствовал, что достиг полноты жизни.

 

Лишь тогда из этой прессы било пламя,
когда ее грудой макулатуры жгли на кострах.

 

Всегда должен быть кто-то, чтобы тосковать по нему.

На редкость культурно был проведен этот процесс. Забота о подсудимом зашла так далеко, что даже показания давал за него прокурор.

 

Сказала плотвичка: «Мой кузен – кит».

 

Как будут чувствовать себя лунатики на Луне?

 

Его нет вообще, а делает вид, что прячется.

 

Что может возникнуть из ничего? Провокация.

 

Икс — наибанальнейший оригинал.

 

Фраза «Я этот мир покину»
скоро будет звучать весьма оптимистично.

 

Есть критики, считающие произведение автора
эпиграфом к своей рецензии.

 

Сбежала из моей головы мысль.
Интересно, кого она испугалась?

 

Тяготят как раз несуществующие вещи.

 

Коготь у него был львиный, но грязный.

 

Странно, что исторические материалисты
хотят все так быстро осуществить,
будто они временные материалисты.

 

Новых миров открыто больше, чем новых слов.

Вполне качественным считается такое «малое бессмертие», с которого могут кормиться вдова и дети.

 

Бывали времена,
когда нас отбрасывало до средневековья,
однако мы не становились моложе ни на секунду. А ведь стояли буквально над могилой.

 

Сбежала от меня мысль. Когда гнался за ней, заметил,
что преследую ее не один, и наддал. Хотелось догнать ее раньше цензора.

 

Вернулся из поездки по провинции
и свидетельствую, что вся Польша —
приморская страна.
Она расположена над морем водки.

 

С той поры, как на портретах мастеров
я увидел нашего старенького, добропорядочного Пана Бога в образе пожилого господина с лысиной,
я навек расстался с верой даже в самые чудодейственные средства
для роста волос.

 

Тиранам всегда причитается больше. Значит, чтобы простые граждане могли спать спокойно, тиран должен спать вечным сном.

 

Набрал в рот воды. Из Леты.

 

Мерой человека является метр.

 

Икс бесплоден. Сам видел, как он стоял между двумя зеркалами
и ржал от удовольствия. Размножался как кролик.

 

Прошлую неделю провел в поездке по провинции.
Там мне встретились мысли,
которые никогда не забредают в столицу.

 

Легче иметь несколько собственных книг,
чем одно собственное мнение.

 

Что смерти после нас?

 

Икс — вечный оптимист, и этим радует все режимы.

 

Чем быстрее совершится преступление,
тем раньше начнется срок давности.

 

Что свалилось нам с неба? Сатана.

 

От слова «люд» пошли два прилагательных – «людный» и «людской».

 

Укоротили его на мысль.

 

Есть гигантские организмы,
которые держатся только за счет микроорганизмов.

 

Похоронил ли я все надежды?
Нет, мне не дали. Их на поле боя сожрали гиены.

 

Нужно несколько раз пережить собственную смерть,
чтобы суметь всего раз написать о жизни.
Право на это – я имею. А вот смогу ли? 

 

Кот жил с собакой прекрасно,
но мыши не извлекли из этого выгоды.

 

Думаете, все жаждут справедливости лишь для себя? Ошибаетесь: кое-кто на этом бы проиграл.

 

Обожаю мелодраму. Я реалист.

 

Великое искусство сочинения музыки для крысоловов.

 

Когда я вижу формулу Е = mс2,
я стыжусь своей болтливости. 

 

Вы решили, что я часто говорю подмигивая.
Да нет, это просто меня ослепляет
блеск собственной мудрости.

 

Каждый раз говоря «да»,
я уже вижу, скольких «нет» мне это будет стоить.

 

Из новых открытий в ихтиологии:
«Крупные рыбы — не немы».

 

Не все исторические персонажи подлинны. Некоторые существовали лишь в собственном воображении.

 

Все люди равны.
После соответствующей обработки.

 

Допустим, интеллигенции что-то угрожает:
интересно, чувствуют ли полуинтеллигенты
или четвертьинтеллигенты хоть на половину
(или соответственно на четверть) угрозу?

 

Верна ли теория силы?
Поддержанная силой — наверняка.

 

Кто кого?
Вечный тотализатор со времен матча Каин — Авель.

 

Один поклон жрецам
значит больше, чем  сто – божеству.

 

Волчатам «Сказка о Красной Шапочке»
известна в принципиально иной интерпретации.

 

Торг мнениями утихает,
поскольку слова становятся все дешевле.

 

И саван возникает из пеленок.
И пеленки превращаются в саван.

 

Разумеется, я не верю в чудеса
ночи святого Ивана Купалы,
однако если бы о том же меня спросили
про ночь святого Варфоломея…

 

Однажды я окунулся в оптимизм. Еле спасли.

 

Литературные герои, озаренные ореолом славы своих произведений, перерождаются, набирая все больше уверенности, ба, даже наглости, и часто портят свой характер. Так, великолепный черный персонаж
иногда превращается в этакого компанейского опустившегося типа.

 

Словоугодник.

 

Требуют от общества кредита.
под гарантию «Капитала».

 

Политика — вещь не моя.
Подозреваю, однако,
что меня она считает своей вещью.

 

На государственных хлебах люди обезличиваются,
зато государственная водка раскрывает в них личности.

Отплыви однажды тень моста —
даже реалисты ужаснулись бы.

 

Этот хаос во мне — единственное,
что еще держит в целости мой образ мира.

 

Наши сны теряют сюрреалистический характер.

 

Лозунг отправился на бал-маскарад понятий
в маске Определения.

 

Путь пули прямолинеен.

 

Меня наперебой спрашивают,
пишу ли я более крупные произведения.
«Нет, — отвечаю, — только великие».

 

Балет современности?
Это те драмы и комедии, где слова не в счет,
позы и жесты условны,
а музыка иногда даже приятна.

 

Роман пулярки с каплуном.

 

Вот что я думаю об Иксе: вообще о нем не думаю.

 

Мы победили:
бегаем по все расширяющемуся кругу.

 

Когда конфликт с конфликтом вступают в конфликт, старайся нанять ложу, откуда он невидим, но куда долетают сплетни.

 

Спасти нас может лишь рационализм ad absurdum.

 

1. Подданный? Чей? — спрашивали старшие.
2. Чему? — спрашивали молодые.

 

Арсеналом сатиры является статистика.

 

Хамский угодник —
писатель, потакающий скотским вкусам.

 

В эйфурии.

 

Что ж, в клетке льва чихнуть можно,
но фокус в том, чтобы сказать себе еще и «будь здоров».

 

Безотносительные цифры.

 

Дивная мозаика из наших разбитых мечтаний.  

 

Неужели часовщика, глядящего сквозь свою маленькую лупу в прозрачную вечность,
эта вечность не коснется? Хоть иногда.

 

У каждой профессии есть свой жаргон.
Политики же свой навязали народам.

 

Свинтоша.

 

В борьбе между мозгом и сердцем
побеждает желудок.

 

Ему мешает спать принятая им позиция.

Языки огня лижут время. Вечная импровизация.

 

Д-р тавтологии.

 

Не одни только современные танцы
лишили людей такта.

 

Молния сама себе освещает путь.

 

Не имеем права заснуть: ночь еще длится.

 

Темные едут сквозь собственную темноту,
думая, что это туннель, в конце которого виден свет.
Но — ку-ку.

 

И коза могла бы прикидываться чертом,
но, увы, лишена человечности.

 

Я понимал эту загадку, пока ее не разгадали.

 

Нередко, когда кончается фарс,
потеха только начинается.

 

Число погибших под Фермопилами
не только не растет, но, о чудо, уменьшается.

 

Я неверующий настолько,
насколько неверующим может быть поэт.

 

Прабытие определяет сознание.

 

Его талант проявляется в поиске слов,
которые он опускает.

Кто поднялся на гребне на волне,
может скрыть, что обмочил портки.

 

Этот мыслитель налету ловит мысли,
правда, тут же отрывает им крылышки.

 

Будь я яйцом, наверняка предпочел бы протухнуть и быть брошенным в докладчика,
лишь бы из меня не взбили гоголь-моголь.

 

Порочный спасательный круг.

 

Умершие без труда меняют политические взгляды без труда.

 

Может, и на пороге смерти
прибита подкова на счастье.

 

Девальвация слов
происходит только в отечественной валюте.

 

Когда рождается новая тема,
акушер готов быть и отцом, и матерью,
а иногда даже новорожденным.

 

В иных странах общественная жизнь настолько открыта, что и Тайная Полиция работает открыто
и ее можно видеть повсюду.

 

Редко кто меняет убеждения —
меняются идеологии.

 

Даже превратности судьбы национализированы.

 

Гарантия мира —
закопать топор войны вместе с врагом.

 

С самим собой за круглый стол не сядешь.

 

Когда-нибудь Земля обезлюдит.
Из-за безудержного естественного прироста.

 

Меткость слова? Ба! Да она есть у каждого приличного командира карательного взвода.

 

Люди достигают своего ренессанса не только
в готике, барокко или рококо, но и в соцреализме.

 

Да, трутни не дают меду, но и пчелы не дают.
Его нужно отбирать.

 

Длина жизни измеряется ее шириной.

 

Он так ясно выразился, что разум отказался его понимать.

 

Многое из того, что застревает в горле,
держится на кончике языка.

 

Величины бывают разными: от малых до великих.

 

Что читаю? Книгу Бытия.
В переплете из моей собственной кожи.

 

Оказавшись на дне, я услышал стук снизу.

Пробил двенадцатый час!
Не первый и не последний.

 

Величие народа должен уметь вместить в себя каждый его представитель.

 

Нам приходится догонять наше время,
сверяясь с чужими часами.

 

Да кто же это выставил розу на милость ветров?

 

Любовные предания переходили из уст в уста — без слов.

 

Ах, слабосила притяжения!

 

Марксималисты.

 

 

Что же притворная стыдливость
не стыдится быть самой собой?

 

Бумага рождает бумагу.

 

Если у кого-то длинный язык,
он рискует на нем подвернуть ногу.

 

Не завершил свой дневник.
Довел его только до минуты своей смерти.

 

Я неповторимый? Незавидный комплимент.
Ах, как хотелось бы повторяться до бесконечности!

 

Полукруг с другой стороны не существует.

 

Появиться на свет с врожденным чувством такта — негоже. Есть риск не совпасть со столькими ритмами эпохи.

 

Когда человеку слишком тесно в мире,
ему хочется спрятаться в мышиную норку.

 

Мысль, которая трепещет перед самой собой, — это уже человек.

 

Поразительная самостоятельность!
Культура может обойтись без министра,
но и министр — без культуры.

 

 

Стремясь выглядеть как можно человечнее,
мы одеваем себя в произведения фауны и флоры.

 

Не ссорься с самим собой!
Прикинь, с кем уляжется твоя желанная Беатриче.

 

Уже сам поиск приключения
может стать приключением!

 

Не всегда указующий перст
принадлежит руке правосудия!

 

И беззаконие может быть сведено в кодекс.

 

Риск жизни с каждым нашим днем уменьшается.

 

К неумышленной провокации конца света
закон обязан быть предусмотрительнее.

 

Колебание некоторых индивидов
вызывает у меня морскую болезнь.

 

Подсознание?

Да, господа, но под каким сознанием!

И коту в мешке можно накрутить хвост.

 

Гражданская смерть нередко возрождает человека.

 

Дрожь содрогнулась от собственного смеха.

 

Бог сотворил нас по образу и подобию своему.
Но был ли Он реалистом?

 

Сожительству слов
знакомы всякие
сексуальные извращения.

 

С того момента,
как человек встал
на задние конечности,
всё стало называться позой.

 

Нынче Голиафов поддерживают ослиные челюсти.

 

Порой легче смотреть в глаза смерти,
чем в глаза человека.

 

Дай мы сатане крылья, гляди,
он покинул бы нас, как покинули нас ангелы?

 

В мире меня интересует только человек.
Не существуй он, я не писал бы, думаю, вообще.

 

У гигантов и утонченность чудовищных размеров.

 

«Зла нет!» — утверждают некоторые.
Они жаждут блеснуть, подобно творцам.

 

Порой нужно отойти в сторонку от жизни, чтобы ее прожить.

 

Есть ли у меня иллюзии? А как же.
Это побочный продукт беспощадного рационализма.

 

Этимология? Все наши слова
берут начало от того первого воя.

 

Кошка и собака прекрасно перевариваются
в волчьем желудке.

 

Творите вечные актуальности!

 

Из стилистики.
Необходимо отличать «что можно сказать на эту тему» от «что позволено сказать на эту тему».

 

Искусство миниатюры вымирает.
Кого же, собственно, сегодня умалять?

 

С этим субъектом я могу говорить и одновременно думать. Разумеется, не о том, о чем говорим.

 

И дыры хотят стать суверенными
и избавиться от рамок.

 

Что за прогресс! Неграмотных — в редакторы!

 

 

О, я независтлив. Могу даже навестить могилу врага на Аллее Заслуженных.

 

История повторяется —
вот нет у нас изобретательных историков.

 

Создатель не творит чудеса.
Он только исполняет свой ежедневный долг.

 

Границы своего таланта ему хорошо известны,
и потому ему так легко удается
контрабанда чужих плодов.

 

В настоящей бомбе с часовым устройством
детонатором является время.

 

«Опасные у вас мысли», — говорят мне.
«Для кого? Может, для меня?»

 

Время на секуляризацию души!

 

Какие же выводы из опытов делают кролики?

 

У некоторых глаголов нет будущего времени.

 

Разным словам
требуется разное количество слюны.

 

И запретные плоды засахариваются.

Многого бы достиг мозг,
лиши мы его обязанности думать.                                                         

 

И в пожилом возрасте
у человека с голосом происходит мутация:
от возгласов энтузиазма — до крика возмущения.

 

Укоротим метр — будем гораздо больше.

 

Люди склонны считать хорошим такое дело, которое их развлекает.
Обычно же они занимаются тем, что их раздражает.

 

Показывал язык врагу? Да. Когда подлизывался.

 

У кого едят с руки, тому не смотрят на пальцы.

 

Я не терял времени даром. В паспорте мне зачли все мои официальные года.

 

Над i должно существовать многоточие.

 

Всё повышает свой уровень. Даже дно.

 

Люди между собой должны притворяться,
что не имеют понятия о своей смерти.

 

Слово — это живое создание.
Потому и не стоит его обнюхивать сзади.

Не правда ли, пустые тарелки у народа подчиняются закону сообщающихся сосудов?

 

Когда наконец познаем космос,
то окажется, что, находясь  на земле,
мы уже бывали на небесах. 

 

В иных государствах подрывной литературой
сочли бы и поваренную книгу.

 

Для престарелого Рокфеллера
издавали специальную газету,
полную вымышленных новостей.
Однако есть страны,
где в состоянии издавать подобные газеты
не только для миллиардеров,
но и для всего населения.

 

Хоть бы обитаемые людьми звезды не светили слабее!

 

Когда власть валяется на улице,
стоит выяснить, в каком она состоянии.

 

Тот, кто совершил удачное самоубийство, не может даже себя с этим поздравить.

 

Когда человек измотан,
в нем часто берет слово его второе «я».

 

Не люблю народа,
которого нельзя разделить на людей.

Преуменьшаю человека? Возможно.
Но для того, чтобы не был заметен хищникам.

 

Пекись о будущем,
чтобы твое настоящее сменилось прекрасным прошлым.

 

Крошки мысли — поэзия.

 

Человек еще не овладел жизнью,
а уж мнит себя хозяином и жизни, и смерти.

 

Идеальные часы идут равномерно.
А идеальное время — то быстрее, то медленнее.

 

Из невысказанных слов
складывается твой внутренний взгляд.

 

В некоторых государствах
строй должен составлять государственную тайну.

 

Истинные орлы парят и без атмосферы.

 

Даже самый обычный счет
должен кто-то оплатить.

 

Благословенны те времена,
когда идут к стенке лишь для того, чтобы пописать.

 

Есть рабы такого сорта,
которых всякий раз нужно заново покупать.

 

Имеет ли право свинья-идеалистка
мечтать стать кошерной?

 

Говорю серьезно:
возвращение военного искусства
к дубине и каменному топору
было бы шагом человечества к гуманизму.

 

Мысль себе вращается, а я лишь ее токарь.

 

Слово рождается от слова, как человек от человека.

 

Утонченные духи улетучиваются без запаха!

 

Поиски всегда заводят ребенка в зазеркалье. Только мы, взрослые,
довольствуемся нашей плоскостью.

 

Искусство, которое стремится выйти
за пределы четырех стен собственного дома,
нередко оказывается
в четырех стенах казенного дома.

 

Сказано: «Здесь зарыта собака».
А эксгумировали людей.

 

Лишь первый проблеск мысли — вспышка молнии. Всё остальное — фейерверк.

Не интересуюсь политикой.
Это отнимает у меня много времени.

 

Если б можно было верить хотя бы в противоречивость лжи!

 

Манекены на людях — снобы.
Но все равно дают себя купить.

 

Там, где долго тянется ночь,
должны по крайней мере дольше длиться сны.

 

Это ничего, что многие наши творения
невозможно перевести; печальней другое —
их невозможно объяснить иностранцам.

 

Боюсь, что смерть заберет у нас еще и загробную жизнь.

 

Нужно быть хотя бы полутораинтеллигентом, чтобы понять лепет полуинтеллигента.

 

Постоянно внюхиваясь в намеки,
мы уже почти не чуем запах мира.

 

«Ах, если б я жил в эпоху Ренессанса!» —
воскликнул я и тут же поймал на себе взгляд, полный восхищенной признательности. Затем я с некоторым смущением произнес:
«Не писал бы уже сегодня».

 

Наброски невнятицы могут быть лирикой.

 

Как избежать недоговоренностей?  Не договариваться.

 

Слово курва утратило свою женственность,
теперь оно просто скурвившееся слово.

 

Поженились одинокая с одиноким.
И будут плодить одиноких.

 

Писатели, книги которых никто не покупает,
легче всего продаются.

 

Шумиха вокруг меня освобождает
во мне пространство для необычайной тишины.

 

Государство, которому точно известны
сроки смерти своих граждан,
может развивать наиболее плановую экономику.

 

Морская болезнь настигает меня обычно на суше — при виде зажравшихся акул.

 

Непотребное зрелище:
глотатель огня, страдающий отрыжкой.

 

Когда опомнился, тут и вовсе запамятовал.

 

Ему угрожали:
— Падут на тебя слезы твоих жертв!
— Чистые слезы, — отвечал он упрямо, — не замарают».

 

У тех, кто твердит: «Деньги пахнут», — деньгами не пахнет.

 

Не стоит начинать экономить с сокращения порции здравого смысла.

 

Когда тебя воспламеняет чужая идея, хотя бы извинись.

 

Общество разлагается на управляющих и управляемых.

 

Мы идем к концу, и конец идет к нам.
Дело только в месте встречи.

 

Он произнес: «Я — Homo politicus»
тоном, в котором не чувствовалась неуверенность
по отношению к слову «Homo».

 

Со времен потопа мир омывается только кровью.

 

В Деда Мороза не верит даже тот, кто сам им бывал.

 

Я не высмеиваю ничьих чувств —
пытаюсь лишь от них спастись.

 

То, чего нет, не является тайной.

 

Ночью женщина трехмерна.

 

Не верьте старым, закостенелым схемам.

 

Прошло то время, когда, прежде чем попасть в ад, спускались в подполье.

 

Девальвация мысли — следствие безмыслия.

 

Вошло ухом — выйдет боком.

 

И жизнь — лишь детские забавы.
Только с их настоящими аксессуарами.

 

Скелет правды, не обросший мясом.

 

А сколько пророков не объявилось!

 

Лагерное воспоминание:
шантаж достойной смертью заставлял нас дорожить жизнью.

 

А может,
последний человек посвятит вздох первому богу?

 

Пролез в сердце диктатора.
Карабкаясь вверх через зад.

 

«В воздухе ужас повис». — «Словно жаворонок, — пропищал поэт, — словно жаворонок!»

 

Время бежит все быстрее.
А перерыв у нас будет попозже. 
Перед тем, как оно иссякнет.

 

На границах познания можно пасть от пуль пограничников.

 

Ставит себя перед первыми.
Правильно — он нуль.

 

Удостоверение о таланте
выдают всякий раз новые учреждения.

 

Не самый ли бесхитростный возглас:
«Да здравствует!»

 

Стиль жизни включает в себя и смерть.

 

Бедная человеческая голова.
Венец Сотворения жмет ей.

 

Дозревание гражданина происходит в приемных.

 

Некоторые так согрели свое место под солнцем, что, наверное, им будет тепло, даже если солнце погаснет.

 

Часто пульс времени бьется под кандалами.

 

Заботься о себе! Ты — собственность государства.

 

Ищу для человека лишь точку опоры.
На большее нет места.

 

Когда я высказываю мысль в двух предложениях,
тонкие знатоки уже крутят носом.
Эй, господа, неужели я не имею права
на «трилогию»?

 

Требуем свободы рефлексов!

Мы должны помнить,
что наши сны не дают спать другим.

 

Не писатели бегут от действительности —
это она их преследует.

 

Как я дошел до сатиры? Писал панегирики.

 

В одной стране официально заявлено,
что в ней нет смертной казни.
И ни один приговоренный
не свидетельствовал против.

 

Когда у человека нет работы,
он на многое способен.

 

О чем думает пес,
когда выбирает карьеру полицейской собаки?

 

Остерегайся троянских орлов!

 

Чему только люди не научили бедного зверя, воющего в них:
и красноречию, и сольфеджио, и иностранным языкам,
и, что самое главное, — молчанию!

 

Практическая идея готова для употребления —
как справа, так и слева

 

Часто необходимо сказать «нет», чтобы утвердиться.

 

Воздвигнуть прекрасные и прочные принципы, конечно, трудно,
но в них могут найти убежище целые поколения.

 

Сперва создаются законы, потом — тюрьмы.
Но не как следствие этих законов,
а, к сожалению, вопреки им.

 

Когда человек сражается с собственными мыслями, ему трудно оставаться беспристрастным.

 

Некоторым снится скальп
с моих «Непричесанных мыслей».

 

Истинный Бог есть Бог, даже если бы его не было.

 

Живу тем, что не дает мне жить. Мышлением.

 

Несмотря на то что мы с соотечественниками пользуемся одной и той же грамматикой, мы часто, однако, расходимся во временах, а также в пассивном и активном залоге.

 

О рецензенте Пшиздецком:  его нападки
я переживу, но что мне делать с его похвалами?

 

Это искусство — опоздать вовремя.

 

Один своим творчеством возводит себе надгробие, другой — роет себе могилу.

 

Всего обильнее политы кровью… сухие факты.

 

Когда оглядываюсь,
вижу себя далеко отставшим от меня.

 

Нелегкое дело разбивать палатки на шаре,
который катится по ничему.

 

Душевный подъем у трупов.

 

Того, у кого широкая спина, целуют и ниже.

 

Коль сам ты забудешь о себе после смерти,
то что уж другие?

 

«Живи по-современному!»
С каким удовольствием услышали бы это покойники.

 

Драконовские нежности.

 

Привычка мыслить вслух частично освобождает нас от дальнейших изнурительных допросов.

И толпы обладают
наследственными фрейдовскими комплексами.

 

Я поставил точку над i, назвав его идиотом.

 

Еще ни разу не пришлось мне заблудиться
даже в самых фантастичных закоулках моих снов.
Всегда попадаю из незнакомых мест
точно в свою постель.

 

Когда идущий за тобой по следам чихнет,
скажи себе: «На здоровье!»

 

Мысль убегает из головы.
У нее боязнь замкнутого пространства!

 

Если бы Создатель остался только глаголящим!

 

И слезы текут по течению.

 

Система системой, а царит неразбериха.

 

Страх мне мерзок… но боюсь омерзения.

 

Гений должен сам себе прорубать дорогу.
И пусть потом о нем говорят:
«А, это тот, который дробит камни!»

 

Бедный, кто не видит звезд, не получив по зубам.

Не был ли скелет эскизом человека?

 

Бездумность не теряет актуальности.

 

У нас было бы предостаточно времени,
если бы его не было вообще.

 

Современное гадание: на фактах.

 

У кого мощная задница, под того и кресло подгоняют.

 

Мания шаблона — стать эталоном.

 

Что ж, можно каннибала и саблей порубать,
да только не дает покоя мысль,
что выкормлен он человечиной.

 

Разбили песочные часы
и пускают людям песок в глаза.

 

А мне казалось, что со времен Пастера
людям будет можно беситься безнаказанно!

 

Извлек урок. Из тюрем.

 

Будучи реалистом,
не могу закрывать глаза на сюрреализм жизни.

 

Не странны ли Ионы,
которые требуют света только в брюхе кита?

 

Охота ли тому, кто знаком с подлинной историей, становиться историком?

 

Могли ли сатирики, донимавшие Наполеона III,
возвыситься до уровня иронистов,
которые сопротивлялись Наполеону I?

 

Донашивал за святыми ореолы.

 

Ненавижу вас! Не даете себя полюбить.

 

Счастливый человек никого не приглашает войти в его положение.

 

Уступайте дамам место в вашем сердце!

 

Эти мои zwischenruf*ы в абсолютной тишине.

 

Думаете,
что гадкие слова приобретают благозвучие оттого,
что их не употребляют?

 

Они живут так,
будто мечтали стать иллюстрацией к моим «мыслям».

 

Не считает себя гением лишь тот писатель,
который уверен, что это делает за него молва.

Я не догнал своего времени?
Справедливо. Я чувствовал: оно меня преследует.

 

А есть еще вивисекщики.

 

Те, кто живет враньем,
могли бы жить даже правдой.

 

Остроумие
остается, видимо, единственной вещью,
отличающей человека от скотины и других людей.

 

Удел иных людей — отвечать за последствия.

 

Когда обезьяна, глядя в зеркало,
засмеялась над собой,
тогда и родился человек.

 

Homo—шимпанзе.

 

Обиделись, что я топчу ваши самые святые чувства? Тогда почему они у вас такие низменные? 

 

Наиболее прямолинейные —
это кривые в диаграммах.

 

Мезальянс мысли.

 

 

Удивительно, что у руки Правосудия
столько указательных пальцев!

 

Кто отважится на «Критику грязного разума»!

 

Когда же завопят камни, бросаемые в человека?

 

Верующие утверждают,
что у зверей нет души,
атеисты — что нет идеологии.

 

Похоже, наконец изобретена надежная
противозачаточная таблетка.
Слишком поздно: ей бы надо быть
семечком из яблока греха,
которое змей подарил Еве.

 

Записывая мысли, даю им второе обличье.
Но лишь первый проблеск — поэтический.
В своем крике.

 

Слезы нынешних Иеремий
должны быть посолены аттической солью.

 

Звери, не доверяйте людоедам!

 

И у мертвых находится общий язык с живыми — молчание.

 

Теньгород.

 

Ненавижу одиночество:
пребывая в нем, начинаю тосковать по толпе.

 

Их положительное мнение
вызывает отрицательную реакцию.

 

Ограниченный мозг
способен вместить неограниченный объем вздора.

 

Нужно идти с народом.
Если только сам народ уже не передвигается на автомобилях.

 

Кто апеллирует к совести,
тот не признает в ней первой инстанции.

 

С тех пор, как я его узнал, больше его не знаю.

 

Вся наша речь —
между первым неоформленным криком человека
и его последним предсмертным вздохом —
о, как же она ненатуральна!

 

После очистки истории ото лжи
необязательно должна остаться правда —
иногда просто ничего.

 

Тому, кто лишен лица, любой цвет к лицу.

Это был превосходный causeur*.
Случалось, ему нечего было сказать.
И какая же красноречивая икота возникала тогда.

 

«Не лги! — хотелось бы сказать артисту. —
Сочиняй!»

 

Разложили нас по полкам в шкафу,
и как будто дело в шляпе.

 

Интересно, кого передразнивала обезьяна,
прежде чем стала человеком?

 

Есть авторы, которые уже с дебюта
пародируют собственные ненаписанные произведения.

 

Молчание нужно слышать в его же контексте.

 

Он называет болью существования
существование других.

 

Зафиксировал свою пустоту.
На тысяче страниц.

 

Откуда взялся натурализм?
Наверняка не из жизни!

 

 

Объевшийся чужой духовной пищей субъект.
Время от времени он отрыгивает.
Мезальянс икоты с изжогой.
Что-то новенькое.

 

Человек является существом богоподобным — фидеистично* утверждают, скорее всего, дарвинисты.

 

 Троглоэрудит.

 

На монетах
ненавистный тиран казался симпатичнее.

 

Сплетение фактов — петля.

 

Для меня Стены Плача там,
где расстреливали людей.

 

Со скоростью скольких виселичных узлов в эпоху мчится мир?

 

Это — утроба, начиненная жизнью.

 

Никто никогда меня не убедит в моей смерти.

 

Самоотравление собой.

 

От скрещения улиц нередко рождаются площади.

По окончании авторского вечера
одна дама меня спросила,
что же дает волю моим «мыслям».
«Думаю, мышление», —
очень неуверенно ответил я.

 

По обеим сторонам дороги, ведущей к счастью,
мы видим изумительные виллы,
обитатели которых из окон
невозмутимо разглядывают бездомных,
беспрерывно шагающих к счастью.

 

Голод — это до того обостренный аппетит,
что им можно убить других.

 

Человек ведет диалог только с самим собой.

 

Выдержать, выдержать бы жизнь —
потом уж справимся!

 

Вот пример:
древнегреческие актеры ни в трагедии, ни в комедии
не использовали собственные лица.
Носили маски.

 

Мир не может быть населен одними Сократами.
Не хватило бы цикуты.       

 

Митингуны — великое племя!

 

 

Порой слово — золото,
а молчание — тридцать сребреников.

 

Был тузом. В собственном рукаве.

 

Сиянье панихидных свечей на юбилейном торте.

 

Волос не упадет с головы государства.

 

И всякое там сочиненьице велит себя титуловать!

 

Каждый человек носит в себе своего великана
и своего карлика.
Великан порой умещается в крохотном закоулке,
зато карлик  — не втискивается.

 

Сплетничал язык о грамматике:
«Представляете, у этой — прошедшее время!»

 

Миру угрожает интерпретация.

 

Муза одним ударом уложила этого драматурга.
На подмостки.

 

И тот, кто сеет страх,
жаждет собрать самый обыкновенный хлеб.

 

И о юмористе можно сказать:
«Расписался всерьез!»

Каждому хотелось бы прожить до конца света,
а некоторым и подольше.

 

Нет, не могли поздние христиане
быть потомками тех,
кого в Нероновом цирке растерзывали дикие звери.
А потомками тех ревущих масс — могли.

 

Не каждому, кому снятся сны,
есть где их посмотреть.

 

Узнаем ли Первопричину
накануне последнего Следствия?

 

После иных оваций стоило бы вымыть руки.

 

Этот писатель старательно высиживал
свое творческое лицо.

 

Дату Сотворения мира могли бы установить только бухгалтеры.

 

У него антисемитское происхождение.

 

Целое, распадающееся на фрагменты, —
это совсем иное,
нежели фрагменты, складывающиеся в целое.

 

Некоторые болезни страдают излечимостью.

 

Исцеленными из сумасшедшего дома
могут выйти только пациенты — не врачи.

 

Лишь у гениев и графоманов
чувствуется первородная страсть.

 

Всё соседствует со всем.
Недаром клопам и известна 
группа крови соседей.

 

Трус из человека никогда не вылезает.
Только делает вид.

 

Есть люди,
которые садятся в самолет и летят на полюс,
а в воображении не способны даже выйти за порог.

 

Не один, размахивая кнутом,
воображает себя дирижером.

 

Ложь, получив права гражданства,
не станет от этого правдой.

 

Иногда сомневаюсь,
является ли жизнь предназначением человека.

 

В действительности,
мы знаем жизнь только из литературы.
Разумеется, кроме тех, кто не знает литературы.

 

Сколько же инъекций оптимизма
было сделано иглой компаса!

 

Обычно преступники —
по одной из сторон тюремной решетки.

 

Не верьте ему, что он такой глупый.
Он еще глупее.

 

Писатель на самом деле может погибнуть
на выдуманном им поле боя.

 

Одни рождаются для того, чтобы что-то сказать,
другие — чтобы им это запретить.

 

Не существовать —
только мыслить, мыслить, мыслить!

 

О, если бы можно было заткнуть уши изнутри,
чтобы не всегда слышать голос сердца!

 

Я физиономист.
Отсутствие лица мне о многом говорит.

 

Тем, кто переплатил жизнью,
некуда отослать сдачу.

 

Время убивает.
Датой почтового штемпеля.

 

Лирик сам себе сырье.

 

Не воображать себя — быть собой!

 

Художником обязан быть —
вопреки критике, вопреки публике и часто вопреки себе,
не говоря уже о других посторонних инстанциях.

 

Кто обладает гением, талантом, кто образован и т.п.,
тому не помешало бы нахальство.
Кто обладает нахальством,
тот уже не нуждается в этих мелочах.

 

Поставил все на одну карту.
А вышла другая.
Выиграл —
и сделался великомучеником.

 

И каждую весну
оптимизм нам грозно кивает
гроздьями сирени!

 

О, эти индивидуумы без индивидуальности!

 

Savoir-vivre предвидел всё.
Даже то, как должен вести себя неверующий
по отношению к Богу.

Я изранен изнутри. Теми, кого запер в своем сердце.

 

Всё меньше людей интересуется искусством.
Еще немного — и будут только власти.
Но все больше.

 

У вечности нет будущего — только настоящее.

 

Тысяча лилипутов организовала кооператив «Гигант».

 

Из рецензии: «М. играл старца.
Только благодаря силе молодости
он справился с этой ролью».

 

Труднее всего предвидеть чье-то прошлое.

 

В его сказках звери — чучела.

 

Мало отсутствия таланта —
требуется неколебимая воля, чтобы стать эпигоном.

 

Шекспиранты.

 

Шекспиротехник.

 

Многие люди примирились бы с Судьбой,
но и у Судьбы есть право голоса.

 

Это ничего,
если властители умов отказываются слушать тебя,
хуже — когда не хотят принять на себя командование.

Чтобы истязать человека,
нужно изучить круг его удовольствий.

 

Он был уверен,
что у него обострено чувство общественного,
поскольку в публичном доме
ощущал себя как в собственном.

 

Сколько стервятников
вылупилось из кукушечьего яйца!

 

Его творчество — сущая стихия.
Вода.

 

Когда я прав, я всегда начеку.

 

Общественное умопомешательство.

 

Скверный поэт — это клин, вбитый между словами.

 

Бросая последнюю карту,
подумай, что у тебя нет карт.
Но что и у твоего противника нет партнера.

 

Шаг отчаяния —
неподходящая мера для приближения к цели.

 

Из пособия по ведению дискуссий:
«Красноречивое молчание должно быть непринужденным».

 

О поэте Икс:
«Отсутствие таланта было щедро возмещено ему
литературными наградами».

 

В колыбельные для народа
назначаются иногда
даже строевые, шумные и плясовые песни.

 

Ничто становится явным, лишь обретя форму.

 

Люди, которым нечего друг другу сказать,
обычно прибегают в разговоре
к литературным примерам.

 

«У вас рыльце как пистолетик», — сказал Игрек Ипсилону.
Задетый этим Ипсилон заколол его.
Последний вздох Игрека:  «Ах, если хотя бы a propos*!!»

 

Люблю неграмотных.
За то, что не четвертьинтеллигенты.

 

Божественные слова
нужно перевести на языки народов,
чтобы дошло до адресатов.

 

Блеск мысли всегда раздражает сумрачные головы.

 

Интеллигент! А ведь всего-то стоит охаметь,
чтобы избавиться от этого оскорбительного прозвища.

Разве вершины кретинизма
ниже общего уровня?

 

Был Кем-то, будучи Никем.
Вот и будь здесь рационалистом.

 

Творчество — это загадка,
заданная художником самому себе.

 

Записался в историю литературы, не держа пера в руке.

 

И близко не подпускали к себе никаких мыслей. С помощью полицейского кордона.

 

Рационализация: живем всё дольше и всё меньше

 

Если бы можно было нажраться одной лилией,
и боров был бы эстетом.

 

Есть мысли,
которым никогда не оформиться в слова —
даже обмысленные.

 

Сказки — это взаправдашние истории
невзаправдашних созданий.

 

Тот, кто забрался на вершину
общественной лестницы,
нередко забывает,
зачем он туда залез и кто его туда послал.

Но, слава Богу, есть еще черт.

 

В устах непоэтов метафоры подозрительны.

 

Трепещите перед шутами, потерявшими чувство юмора!

 

Быть поэтом так же легко,
как вообще – быть живым созданием.
Достаточно им родиться.

 

Боялся собственной тени. А другие — его тени.

 

Даже у потрясающего виртуоза
мелодия течет сквозь пальцы.

 

Странно творит этот писатель:
в конце он пишет нагрязно.

 

Истинно мудрых людей
отличают не мудрые мысли,
а лишь поступки
или отказ от них.

 

Ходил по чужим следам,
уверенный, что сэкономит на своих.

 

Думаю, что я существую.

 

 

Когда я тычу в фальшивую клавишу,
то, бывает, отзывается верная нота той клавиши,
в которую я хотел попасть.
Разве этого нам недостаточно?

 

Она подняла ногу на мораль!

 

Человеческое тщеславие скорее предпочтет,
чтобы жизнь скорее была бы темой трагедии,
нежели фарса.

 

Это значительная фигура —
ее хватит на несколько супружеских треугольников.

 

Долго не замечал себя, а
пока какой-то шпик не навел меня на меня самого.

 

Его опора — те зады, что он целует.

 

«Прекраснодушные», —
с презрением говорят безобразнодушные.

 

Лично я не знаю философа,
сумевшего доказать, что он не существует вообще.
И это лучшее доказательство того,
что ему это удалось превосходно.

 

Будем же небожителями на земле!

 

И массы могут чувствовать себя одиноко.

 

В нашем воображении
моральная позиция всегда вертикальна,
аморальная — горизонтальна.

Weshalb?* — хотелось бы спросить языком Фрейда.

 

Оказывается, девяти месяцев, данных нам,
чтобы решить, стоит ли рождаться, —
слишком мало.

 

Когда я заново обдумывал свою жизнь,
то приходил к выводу,
что ее можно было бы прожить иначе,
но и когда я жил этой жизнью,
то чувствовал, что ее можно было бы
иначе обдумать.

 

Человеческое существование,
как подсказывает нам наша память,
чем-то сродни нахлебничеству.

 

А мы не гордые.
Господь изгнал праотцев наших из рая,
а мы упорно стремимся туда вернуться.

 

Существуют мистики рационализма.

 

Просмотри любовный сон, как любой другой.
В постели.

 

Неудачник попадает всегда в черное,
а оно, оказывается, просто давно носит траур
по себе.

 

Под увеличительным стеклом он выглядел как лилипут.

 

Слышу упрёк:
«Ваши мысли дают обильную пищу
для размышления».

 

Увидев через микроскоп блоху,
я почувствовал себя обедневшим
на гекатомбы крови.

 

На бирже мысли не котируются монеты,
пущенные в оборот.
Будь по-иному — не миновать спекуляции.

 

Угрюмые и после смерти не бывают веселыми.

 

Таблица размножения.

 

Лицам из толпы не нужны маски.

 

Боги не стыдились своих человеческих слабостей.
Да и мы бы не стыдились.

Божьих.

Странно,
безответственными принято считать те мысли,
за которые привлекают к ответственности.

 

 

Мне бы следовало поменьше читать,
еще меньше понимать,
а уж совсем чуть-чуть принимать близко к сердцу.
Так, может, продержался бы до старости.

 

Сатира с позиции силы.

 

Гадкое слово,
говорящее о приятных вещах.

 

Архиреволюционное ку-ка-ре-ку
не заменит в бульоне приправы.

 

Надо постоянно подчеркивать,
что аморальный — не от Амура.

 

Можно влюбиться в самое ревность.

 

Властитель поклялся быль превратить в сказку.
И исполнил. Уже ничто не было правдой.

 

Что ж, изумительно звучит и ночной горшок.
Из настоящего фарфора.

 

Какой же конструктор оружия испробует его на себе! А от сатирика требуют.

 

Недоразумение!
Наказаны должны быть те, кто скрывает свои мысли, а не те, кто их выражает.

И во рты, разодранные гневом,
вдруг попадают куски с барского стола.

 

Прошлое нужно постоянно воспроизводить, а будущее приходит само.

 

Вырвать зуб времени!

 

Ох, эти доморощенные философы,
которые ни разу не умерли!

 

То, что невкусно, не может приесться.

 

Ничто иногда предстает
в совершенно конкретном образе.

 

Мысль сформулированная
есть мысль, взятая под стражу,
ибо отсечена от корня и не имеет шансов развиться.
Всяческое же расширение —
это уже новая мысль.

 

Случайность моего существования меня оскорбляет.

 

У нас и во внутренних драмах
есть суфлеры снаружи.

 

И петля может быть спасательным поясом.

 

Всем правит случай.
О, если бы я еще знал, кто правит им!

 

Расшифровать псевдоним первого человека!

 

Мосты, перекинутые к тому же самому берегу.

 

К повести с ключом* не стоит подбирать отмычки.

 

Миссия сатирика исчерпана,
если следующему поколению
его парадоксы не смешны,
а воспринимаются лишь
как неостроумные логические умозаключения.

 

Переводы из внутреннего я.

 

Если бы день встретился с днем,
либо ночь с ночью,
был бы конец света.

 

Выражается такими банальностями,
что, лишь переложи на музыку, — и готов шлягер.

 

Счастье ему привалило. И ничего кроме.

 

Факты воображения.

Окружность нуля может быть необъятной.

 

Создал школу невежества.

 

Люди, чтобы стать известными,
прячутся за псевдонимами.

 

Манекены тогда обнажены,
когда в глаза бросается
фирменный знак владельца.

 

Заметно стремление
к национализации источников света.

 

Один из дней отнял у меня много лет жизни.

 

Из доноса на меня:
«Изъясняется обрывочными фразами».

 

Кто в прежней жизни был поэтом,
тот даже в последующей
не сможет быть ни цензором, ни рецензентом.

 

Когда идет бой близоруких с дальнозоркими,
людям с нормальным зрением стоит его переждать.

 

Там, где летят головы,
полуголовые изображают
чудом спасшихся мучеников.

 

У поэта Икс прекрасное воображение.
Воображает, что оно у него есть.

 

Троглодит был потенциальным изобретателем колеса, керосиновой лампы, самолета, телевидения и т.д.
А современный человек — чего?

 

Мы не боимся термидоров —
вернулись к традиционному календарю.

 

Когда смотрел этот спектакль,
хотелось воспользоваться сценическим люком,
чтобы провалиться сквозь землю.

 

Суть двойного дна в том,
что оно скрывает и третье, и четвертое.

 

Заикающийся мозг?
Это что-то для эстетов.

 

Нас кто-то всегда подслушивает.
Временами — поэты,
временами — шпики.

 

Если окно в мир распахнуто,
то не стоит бояться захлопнувшейся двери. 

 

Легче победить диктатуру страсти,
нежели диктатуру бесстрастных режимов.

 

Об одном палаче говорили:
«У него был изумительный удар».

 

Трагедия?
Сидел одинокий человек в пустой комнате.

 

Бывает, уже звенит третий звонок,
а автор еще не придумал ничего путного
для следующего акта.

 

Часто случается,
что автор, не способный развязать узел драмы,
убивает героя вместо себя.

 

Как ты обходишься
с сэкономленным на жизни временем?

 

Вопрос,
на который тотчас же не дан ответ,
размножается с устрашающей скоростью.

 

Я? Я люблю человека!!!
Дело лишь в его определении.

 

Из тех бревен,
что не увидели в собственном глазу,
построили виллу.

 

Кабинет смеха.

 

Есть люди, коим не дано постичь свободы,
зато дан талант организовать несвободу.

 

Боль собственного несуществования.

 

Холод, голод, молот — поразительные рифмы, созданные будто на заказ для поэзии или революционной песни.

 

Предупреждаю о пагубности перенесения положительного опыта
с кастратами в итальянской опере
на территорию литературы. 

 

Никогда не жди себя. Иди вперед.
Верь, что всегда себя догонишь.

 

Вот это сюрреализм — приливы и отливы сердца!

 

Мы словно средневековые алхимики:
синтезируем правду.

 

Нередко чувствую в ногах Агасферовы судороги:
марш, марш, марш дальше!
Еще дальше от себя!
При этом суча навесу ножками,
как заводная игрушка,
силой удерживаемая на месте.

 

Чем ниже опускаем свет,
тем длиннее наши тени.

 

И человек может быть плагиатом другого.

 

Лучший способ скрыть истинные пороки —
заменить их подлинными достоинствами.

 

«Свежеиспеченный еретик» —
рискованная стилистическая фигура.

 

Перевод с двух смежных языков
связан с большими трудностями.

 

У многих орлов
с обратной стороны —
решка.

 

Необмысленные мысли? Это что-то!

 

Будет ли единое всемировоззрение?

 

И среди воробьев бывают орлы.

 

У кого нет дома, тот отворит его любым ключом.

 

По отваге человека можно судить, чего он страшится.

 

Сначала усыпи бдительность —
потом можешь сон смотреть сам.

 

Удобство.
У кого нет точного адреса,
того смерть ожидает по собственному.

 

Держал циркуль
и, воткнув острие в сердце человека,
очертил огромный круг страха.

 

Мозоли проговорили: «Наша доля – страдание».

 

Не было никакой цензуры – она сама себя конфисковала.

 

В реальности я был уже там,
куда бы не осмелился зайти в фантазии.

 

Гусь лишь тогда гусь, когда жареный.

 

Никто сегодня уже не пытается
создать искусственного человека.
С нас и этого довольно.

 

«Месть врагам!» — с этим кличем
муха срывается с липучей бумаги в бульон.

 

Склеивая осколки мыслей,
реставрируем какую-то громадную чашу смысла,
разбитую Неведомым.

 

Стоит ли верить вранью
после его явки с повинной?

 

Бог издевается над сатириком.

 

Идеал:
всю жизнь безмятежно кружить
на безопасном расстоянии
вокруг да около своей цели.

 

Время все лечит?
Нет, своим течением оно лишь углубляет
и расширяет рану,
и все прежние в ней исчезают.

 

История не повторяется?
Возможно. Но заикается.

 

Свет многих звезд дойдет до нас,
когда нас уже не будет.
Живая любовь, бытующая между небытиями.

 

Иные носят наряд шута на одеждах мудреца,
другие — одежду мудреца на шутовском наряде.
Две породы шутов.

 

Среди его посмертных бумаг обнаружено
несметное число рулонов туалетной бумаги.
Таков был его протест!

 

Обязаны ли А и Я караулить прочие буквы,
дабы те не сбежали? Вопрос первоклассника.

 

Конформализм.

Классовая борьба в отдельно взятом трудящемся.
Особенно после выдвижения его
на руководящую работу.

 

Бывает, покупаю у старшего конюха хлыст
и иду себе с ним домой.
Люди с уважением поглядывают на меня.
Может быть, думают, что у меня прекрасный экипаж.

 

На кладбище слов покоится немало достойных.
Но также и убитых и покончивших с собой.
Однако на этом кладбище еще верят
в чудо воскрешения и реинкарнации.

 

Даже у каплуна есть более высокие помыслы, чем стать тушенкой.

 

Тем, кто боится взглянуть в лицо будущему,
даже невдомек,
что оно может показать им свою задницу.

 

Его умственная обезоруженность 
исключает всякую возможность поражения.

 

Такая странная «Угадайка»:
лёгкие вопросы, да и ответы всем известны,
однако никто их не дает.
Награды, однако, удостаиваются те,

кто скрывает ответы.

Когда человек не смыслит ни в чем,
он готов взяться за всё.

 

Замочная скважина служит также для того,
чтобы иной мог открыть глаза.

 

Некоторые вопросы
рождаются только после ответов.

 

Творчество Икса — липа.
Но иногда пахнет.

 

Попытки победить ложь правдой
всегда оказывались тщетными.
Уничтожить ложь
можно только еще большей ложью. 

 

Кто не закрыл этот кран,
через который в резервуар вечности
капают мгновенья?

 

Национальный недуг —
повальное бессмертие!

 

Не всегда там, где не спят под мостами,
решен жилищный вопрос.
Просто все мосты являются военными объектами.

 

Нередко угрызения совести
мучают из-за чересчур добродетельной жизни.

 

«Никто ничего нам не вынес — всё украли сами», —
с гордостью утверждают воры.

 

Время от времени  выдумывай,
ищи для себя новых прозвищ, эпитетов!
Отлично позабавишься,
пока вдруг не зациклишься на одном слове.
Игра ли это еще? А может, уже самонаблюдение?

 

Поэт Икс никогда не был орлом,
но с годами стал белой вороной.

 

Новое звание: субординат.

 

Когда нет выхода, войди в чужое положение
и выйди оттуда, как другие.

 

Между моим помыслом и вашим домыслом.

 

Сырье для чудес.

 

Тюрьмы, где в решетках витражи.

 

Афористеры.

 

Наполненный жизнью —
огрызок совести.

 

И диеты подвластны диалектике.

 

Медаль: За пассивную службу.

 

Ночью на Икса напали несколько грабителей.
«Твое представление о счастье?» —
спросил его их вожак.
«Удачно ответить на ваш вопрос!» —
пролепетал напуганный Икс.
«Твое счастье!» — захохотал налетчик.

 

Знаю одного скульптора,
произведения которого были уничтожены в военную годину.
Осталась лишь живая модель его изваяний.
Я вижу испуганные глаза скульптора,
когда он глядит, как эта модель
с годами становится все более хрупкой.

 

Когда я задумываюсь всерьез,
мне виден весь комизм мира.

 

Суды верховные и городские,
районные суды и… предрассудки.

 

В одной и той же пьесе
время каждый раз отдает лавры героя
совсем другой роли.

 

У авторов наскальной живописи
было прекрасное оружие против критиков —
дубина.

 

Подтяжки поддерживают брюки морально.

 

В конце концов ложь оседает на дно правды.

 

И Искусство с большой И оканчивается маленьким о.

 

Коротенькие произведения
могут претендовать на большую популярность.
Они поддаются простукиванию.

 

Если ты убежден в своем благородстве,
проведи расследование: кто тебя в этом убедил?

 

Никогда не наслаждался сказками:
думал, что это реальность.

 

Можно дать в руки варвару нож,
браунинг или пушку.
Не давайте ему только пера —
он вас превратит в варваров.

 

Мифомуть.

 

Пришлось быть свидетелем
таких осязаемых исторических деяний,
что хоть режь их наподобие сала. 

 

Его уши были так длинны,
что доставали до чужих ртов.

 

Можно обойтись без лица — лишь бы был нос.

 

Птицы окрыляют наш взгляд.

 

Эта неискоренимое мировое безмолвие!

 

Сановник от литературы.

 

Если бы меня не сломали, то закоснел бы.

 

Реализм — это то,
как нам велят видеть реальность.

 

Такой лучезарный мир!
Портят настроение лишь те,
кто утверждает, что он еще лучезарнее.

 

Откуда взялся смысл,
который мы вкладываем во всю эту бессмыслицу?

 

В безвыходных ситуациях
иные прекрасно устроились,
не боясь принудительного выселения по суду.

 

А может, окружающий мир —
это всего лишь потемкинская деревня
перед инспекцией некоего демиурга?

 

Мы изменились до неузнаваемости.
С тех пор, как изменились.

 

Из Десяти Заповедей я вывел одиннадцатую: краткость.

 

Ни словом мы не обмолвились друг с другом.
Со времён младенческого безмолвия.

 

Шучу легко – с трудом смеюсь.

 

Ордена висят на нем словно висельники.

 

Пусть дорога человека
от животного до животного
будет нескончаемой.

 

Я из тех пессимистов,
которые верят в проигрыш дурного дела.

 

Кто не верит в прогресс,
пусть наведается в казематы Шпильберга*.
Какими примитивными инструментами пытали тогда!

 

Будьте бдительны:
ангелы гораздо ближе к сатане,
чем к людям!

 

«Непричесанные мысли» —
это цитаты из трагифарса моей жизни.
В совокупности — они нецензурны.

 

Какой транжир —
тремя крестиками подписал смертный приговор!

 

С древа познания, плохого ли, хорошего,
плод падает еще зеленый.
Дозревать ему придется в нас.

 

Когда я теряю веру в себя,
то напоминаю себе, что живу на звезде
и свечу в черноту серебристым светом.

 

Временами уже и фундаменты
заслоняют горизонты.

 

Не в каждой стране власти поощряют мышление.

 

Экспериментальные вечности существуют!

 

Еще раз нырнуть в небытие
и наконец родиться самим собой!

 

Даже в искусственных джунглях моих метафор, каламбуров, словесных игр и прочей поэтической галантереи
меня находят открытия конечных истин.

 

Интеллектуальная засуха заливает нас дождями слов.

 

Боюсь, что, подыгрывая вам,
я когда-нибудь дотронусь до струны,
оказавшейся леской удочки,
на которую попался Левиафан.
Я вытащу его, и он проглотит мир.

 

Ни один Бог
не пережил потери верующих.

 

Колесованный счастьем.

 

Современные Пифии* не сидят на треножнике —   
исключительно между двух стульев.

 

Важность мгновения нуждается в улыбке.

 

Искусство выставляет напоказ
озирающегося по сторонам человека.

 

Вначале была вступительная статья,
в конце — некролог.

 

Глупость не спасает.
Из ослов делают салями.

 

Временами мне кажется, что некоторые люди прячут от себя свои мысли во мне.

 

Ах, кабы смерть была платной!
Я, должно быть, скряга.

 

Оскорблять следует комплиментами!

 

Я делаю безумную вещь:
тремя словами побуждаю людей к мышлению.
Им же угодно читать десятки слов,
лишь бы не думать.

 

Иногда Мысль является, не застав Человека.
Так, необмысленная, и поживает.
Или — взрывается бессмысленным поступком.

 

Как будут пристыжены редакторы календарей того года,
который стал концом света, —
за то, что не отметили его красным.

 

Основой рационализма является вера в разум.

 

Смертельная скука экзекуции.

 

Неужели он отнял у моей мысли целый час?
Да что б ему вечно мучаться в аду!

 

Незнание мира было бы своеобразным прогрессом.

 

Графоманна.

 

О, эти ночные эклектические оргии!
Обнаженные всех эпох — барокко и готики,
ренессанса и рококо, античности
и искусства отстранения —
сплелись в созидательной страсти.

 

Ремонт воспоминания.

 

Попадайте в десятку,
чтобы не ранить оставшиеся шансы.

 

Дивишься этому организованному Мнению:
его голос неожиданно доходит
из самых различных мест.

 

Поцелуй унаследован поколениями
путем устной традиции.

 

Кирпич в здании
обязана держать функция,
а не раствор.

 

Иной раз мысль с такой скоростью промчится
в голове, что было бы варварством ее ухватить.

 

Целые библиотеки написаны
о необходимости краткости.

 

Те, кто укрывают Правду во лжи, должны быть готовы к тому,
что ложь, подвергшись угрозе, сама когда-нибудь
захочет укрыться в Правде.
По праву реванша.

 

Археология — наука будущего.
Кто ж не работает на нее?

 

Мы несправедливы ко лжи:
она любой ценой хочет быть правдой.

 

Огня плевками не погасишь.

 

Автор способен совершить самоубийство,
метя во вкус публики.

 

Законность чувств обычно стерегут евнухи.

 

Субординация воскресных посетителей кафе.

 

Чувствуем себя как рыбы,
которых кто-то поймал в сеть,
но не вытаскивает на берег.

 

Был мудрее своих мудрых предшественников.
Знал, что не следует быть таким мудрым.

 

Уметь читать между ненаписанных строк!

 

Угрожение совести.

 

Люди после смерти могут перестать жить.
Но не расти или уменьшаться.

 

Не знаю, верю ли в существование души,
но точно — в бездушие.

 

Некоторые видят одно и то же
правым и левым глазом.
И считают это объективизмом.

 

Часто браки не имеют смысла.
А дети!?

 

Умные устанавливают законы,
менее умные их соблюдают.
А не наоборот ли?

 

Люди! Я смеялся с Вами, я смеялся для Вас.
Когда Вы не стали еще людьми,
я смеялся против Вас.
Но никогда я не смеялся над Вами.

 

Будучи обезьянами,
они уже сидели на генеалогических деревьях.

 

«Когда он смотрит на меня, —
сказал Икс о Зете, —
вижу, что в его глазах отражается глупость».

 

Подивимся же вместительности
потустороннего мира!
Молча, без шумихи.
В любую пору дня и вечной ночи.

 

Сколько же гениальной литературы
зачалось на следствиях!

 

О, этот гарем мыслей!
С каждой мимолетное сожительство.
И вот вам потомство!

 

Только подумать: мир возник в то время,
когда все отделочные работы
нужно было производить вручную!

 

Одна лишь видимость, что ее сотворил.

 

Не люблю смеха сквозь слезы.
Он разбавлен водой.

 

Плод, любовно взлелеянный садовником,
падает, превратившись в мармелад.

 

Трагедия, драма, комедия или фарс —
это одно и то же событие,
увиденное лицом к лицу,
сбоку, сзади, изблизи или издалека.
Но разными людьми.

 

Можно создать себя из ничего.

Но это ничто должно быть наивысшего сорта.

 

Внутренний монолог чревовещателя.

 

Искусство разбрасывания поклёпов в том,
чтобы бросить их как можно ближе.

 

Вызвал каламбурю.

 

На вершину своего совершенства
нужно смотреть свысока.

 

Стартовали в неравных условиях.
Одному дали пинка.

 

Некоторые снимали перед гильотиной фригийский колпак.
Вместе со своими головами.

 

Великий Творец умеет навязать миру свою форму,
так что каждое его создание
бесспорно реалистично.

 

Безбожники — это люди верующие,
но которые не хотят ими быть.

 

Думал, что разжился на вторую личность,
а всего лишь разломился на двух полулюдей.

 

Мы распяты на циферблате часов.

 

К тому, кто не проводит реформ,
постучится Реформация.

 

Что было, то было? Ничуть.
Одним росчерком пера можно изменить прошлое.

 

Довелось услышать и такой ультиматум:
«Я дам вам спать спокойно,
если перестанете видеть сны».

Порой слово, произнесенное в надлежащую минуту,
созидает миры.

 

Коллективные ореолы.

 

Чтобы поклоняться Истине,
надо сначала ее познать.
Обыкновенный savoir-vivre.

 

Этот писатель не нажил собственного дома?
Он даже собственного мира не сотворил.

 

Настоящий творец —
приключение для себя самого.

 

Петух, который голосит уже в яйце,
не годится даже на яичницу.

 

Может, и Дворец Правосудия
следует начинать строить с подвалов?

 

Догматолух.

 

Иных доставлять в рай нужно в кандалах.

 

Эх, кабы в самом деле существовало столько времен, сколько в грамматике!

Следует отцедить правду ото лжи
и, воспользовавшись этим,
вместе с ней незаметно вытечь
через какую-нибудь дырочку в сите.

 

Уже стоят на собственных четвереньках.

 

Взираем друг на друга сквозь заграничные очки,
купленные у нас же.

 

Сейсмограф, регистрирующий трясение депутатов.

 

Интересует меня человек. Следовательно, всё.

 

Пустота все чаще требует расширения  жизненного пространства.

 

Всегда подозреваю, что у этого писателя
кровоточат геморрои его души.

 

Когда народ наг,
на него надевают смирительную рубашку.

 

Коллектив не должен быть
безымянной братской могилой.

 

Вот плагиатор —
берет парадоксы прямо из жизни.

 

Напрасно философы надеются успеть
вывести последние формулы
до заполнения Последнего формуляра.

 

Убили в нем чувства, а теперь пальцем тычут:
«Этот человек лишен чувств!»

 

Очаровательная нелогичность логики превращает ее в искусство.

 

После конца света, слава Богу,
катастрофистов уже не будет.

 

Есть наследники будущего!

 

Наверное, мы утратили все чувства, которыми обладали.
Кроме тех пяти. 

 

Уйдем в забытье. Но и оно нас не удержит.

 

Стоит ли стремиться к взаимопониманию,
чтобы возненавидеть?

 

Зловеща эта религиозная система — монотонность.

 

Никогда не отступал.
Просто разворачивался и шел вперед!

 

Нельзя ничего себе на ухо сказать.
Отсюда несть числа несчастьям.

Нужно быть надолго отлученным от жизни,
чтобы хоть на миг стать бессмертным.

 

Кто впадает в гиперболизм,
рискует свернуть себе шею
и при этом остаться как бык здоровым.  

 

Оптимизм и пессимизм, смешиваясь,
взаимно не нейтрализуются,
зато удается безумно вкусный салат.

 

Романс macabre*.

 

Я пережил времена страшной скуки,
которую смягчал только страх.

 

Садизм чаще всего проявляет себя
в отсутствии какого-либо чувства.

 

О, это превосходный врач:
он выдумал несколько болезней
и даже сумел их широко распространить.

 

Сказали мне духи расстрелянных:
«В наши убеждения не попали».

 

Слагаемые множества талантиков
дает в сумме один гигантский талантик.

 

Родителей рождает ребенок.

 

Спрашивай, постоянно спрашивай себя,
пусть даже упорно отказывая себе в ответе.

 

Некоторые мерзкие типы мне дружески подмигивают,
словно убеждают: мол, если бы нас не было,
то и тебя бы, сатирик, не было.

 

Мечта тиранов:
укоротить своих граждан на голову,
сохранив им при этом жизнь.

 

Этот писатель создал собственную школу,
в которой был наихудшим учеником.

 

Ведь если б смерти не существовало,
люди задохнулись бы на этом свете в давке.

 

Публицистичный дом.

 

Иных можно гипнотизировать,
упорно поворачиваясь к ним задом.

 

Чтобы победил рационализм,
нужно увеличить рацион.

 

На спиритических сеансах
нелегко вызвать духи поэтов
без духов их цензоров.

Когда я вижу в музеях
орудия убийства тысячелетней давности,
коими и сегодня можно убить человека,
думаю о том, как ничтожен
технический прогресс человеческого тела.

 

Истёртые слова не блестят.

 

Каждая мысль
существует в диапазоне от гения до кретина.

 

Одно предложение писателя
позволяет восстановить его всего, подобно тому
как кость допотопного зверя дает возможность представить пропорцию его величины и формы.

 

Иные художники творят
по принципу ярмарочного калейдоскопчика.
Немного цветных стекляшек, осколок зеркальца — и всем этим встряхивают, чтобы сложились случайные,
обманчивые композиции.

 

Слова — это некрологи мысли.

 

Старый лев будто бы регенерирует.
И, что любопытно,
проявляет все признаки молодого осла!

 

Иное действо можно заглушить исключительно аплодисментами.

 

Фундаменты не глубже дна человеческой могилы.

 

Учись терпению:
это единственное, что тебе пригодится
даже после смерти.

 

Пуская корни,
выясни, высоко ли сможешь вырасти.

 

И кровь можно проливать
из пустого в порожнее.

 

Потеряв невинность,
уже нет надобности рвать на себе одежды. 

 

Человеку долго не выдержать битья.
Даже биение сердца заканчивается смертью.

 

Поздно бить тревогу кандалами!

 

Многолетние непрерывные усилия мысли окупаются:
под конец они оставляют блаженное ощущение полной усталости.

 

Помню, он лежал мертвый
с красным отверстием во лбу.
Вооружен был только до зубов.

 

Возводил бы собачкам памятники.
Чтобы им было где задрать ногу.

 

Некоторые должны смеяться аж до слез,
другим довольно просто плакать.

 

Творцы скромнее обыкновенных людей:
они бы ограничились бессмертием своих творений.

 

Не верил бы, может, так горячо
в неувядаемость патриотизма, если бы не знал, как неисчерпаемы запасы ксенофобии.

 

Да не всучим смерти чертежей механизированных косилок!

 

Людоеды, наверное, воспринимают употребляемое ими человеческое мясо как дичь.

 

Он испустил Дух Вечного Революционера
и теперь пышет здоровьем.

 

Несчастный, ты спокойно спишь
и не знаешь о грозящем тебе счастье,
о котором пекутся тысячи людей!

 

Уже в семени дерева прорастает его тень.

 

Самолюбие ласкает чужими руками.

 

Если окажется, что во вселенной есть существа более интеллектуальные, чем человек,
тотчас следует привлечь к ответственности
наш аппарат образования.

 

Кто понял свою роль в жизни,
тот заблаговременно нашел себе дублера.

 

Подобно злым сестрам Золушки,
отрубавшим себе пальцы и ступни,
лишь бы натянуть туфельку,
некоторые люди отрубили бы себе голову,
лишь бы натянуть лавровый венок.

 

Эх, кабы для всего Земного шара
можно было бы сочинить
такие затейливые правила,
как в футболе!

 

Смерть одинока. Как только выберет себе кого-то,
тот сразу и умирает.

 

Распространять правду можно изустно,
а для популяризации лжи обычно служит аппарат.

 

Некоторые, не умея по-иному достичь цели, стреляют в нее.

 

Продавец кузнечиков.

Слова плодятся как кролики
и съедают у нас всю зелень мира.

 

Во времена ереси теплее. От костров.

 

Я был у границы страданий.
За ней была смерть.

Поэтому, возвращаясь, мне надо было вновь прогуляться через страдания.

 

Человек постоянно в опасности.
Он из съедобного материала.

 

Что я хочу сказать? Если бы я мог это сказать,
ты бы меня об этом не спрашивал.

 

Эпохи вер и идей также не обходятся без пещер, где гнездятся люди.

 

Не все длинные уши принадлежат ослам.

 

Сколько же крови утекло с тех пор!

 

Не знаю, слово ли создало мир,
но боюсь, что слова его уничтожат.

 

Скажи, над чем смеется народ,
и я скажу, за что он готов пролить кровь.

 

Был свидетелем этого сеанса рационалистов, вызывающих Дух Прогресса.

 

Что? Жалобы на алкоголизм?
А дано ли простому гражданину
познать вкус нектара?

Уже ночь.
Надо мной в тесных башмаках ходит мой сосед сверху.
Через потолок просто чую его потные ноги.

 

Признаю превосходство неартикулированной речи над переделанной на язык артикулов.

 

Некоторые диктаторы — извращенцы:
любят, когда к ним подлизываются остроязыкие.

 

В эпоху романтизма были модны
искусственные руины.
А мы — до чего же неромантичны!

 

Читал автобиографию,
завершающуюся воскрешением.
Да разве только одну?

 

Некоторые вещи остаются у человека в голове. Похоже, по забывчивости.

 

Иные события словно нацелены на определенные наборы слов, подобно кассовым аппаратам или таинственным дверям.
И лишь бесхитростные губы или случайная ладонь в силах вернуть их из хаоса.

 

Порой кое-кто,  утомленный   мятежом,
отдыхает в кресле власти.

Время от времени наступает такая тишина,
что вокруг слышны внутренние голоса людей.

 

Иногда Каинову печать
необходимо прикрывать терновым венцом.

 

Как можно меньше выражений,
как можно больше выражения!

 

Игра слов, говорите, мелочь?
Это зависит от ставки.

 

Не могу ручаться за свое воспитание,
поскольку громко думаю.

 

Существует ли прогресс?
Вся вселенная вертится-то по кругу.

 

Стихотворение должно быть истерзано жизнью, а не пером.

 

Застукали нас всё на том же — на бытии.

 

Дух Противоречия странен тем,
что может обрастать плотью конформиста.

 

Благотворительность — благопассивность.

 

Известно: человек создал ад и рай.
Осталось только выяснить, кто же создал мир.

 

«Как можно быть профессиональным сатириком?» —
спрашивают профессиональные энтузиасты.

 

Кому скучна правда,
выраженная в изысканной форме максим,
тому грозит познать ее менее искусным способом.

 

Гормонное развитие.

 

Верхи входят в контакт с низами лишь во время землетрясений.

 

Дьяволу, когда он при головном уборе —
хоть при каком, рога не помеха.

 

Словом создан только мир да несколько поэм. Не более.

 

Алибидо.

 

Является ли проблема власти
только проблемой власти?

 

Нельзя допускать неграмотных к ликвидации неграмотности.

 

Не показывай пальцем — покажи собой.

 

Лишь творческая душа бессмертна.

 

Она дробится на мысли, которые дозирует всё новым и новым поколениям.

 

Всю жизнь я контрабандист.
На границе лирики и сатиры.

 

Пишет локтями.

 

«Быть свободным, как птица?»
И всю жизнь насвистывать
одну и ту же песенку?

 

Я знаком только с воскресным экземпляром этого человека.

 

Крикливый писатель.

 

Лишь точность сверхотдаленной аллюзии
творит поэзию.

 

Иной раз сапог победителя
принадлежал побежденному.

 

Не буди совести палачей —
разбудишь их добросовестность.

 

Музыкальная мясорубка
для перемалывания людей — идеал цивилизации.
Лишь бы не передрались те, кто заказывает музыку.

 

Я вообразил поэму из одних дат. Она была уже написана кровью.
Осталось лишь переписать ее чернилами.

 

Взглядом пронзил его насквозь. И что же?
Он мне испачкал фон мира.

 

Веду бессмысленную жизнь!
Мыслю без передышки.

 

Есть эхо, которое лишь подслушивает.

 

Наука подтверждает наши ложные представления.

 

Моде подвержено все.
Даже умирают люди в каждую эпоху по-новому.

 

Если бы он увидел у водопоя живого оленя, выстрелил бы в него.
Не из охотничьего азарта,
а исключительно из эстетических побуждений.

 

В промежутке между тем и этим небытием
нужно самому беспокоиться о хлебе насущном.

 

Собственная смерть нас завораживает.
Мы затаиваем дыхание —
и, как оказывается, несколько чересчур.

 

Прогресс медицины положит конец либеральным временам,
когда обыватель позволял себе умереть,
когда ему вздумается.

Они крадут мысли из моих глаз.

 

Истинный мудрец
может себе позволить и глупость.

 

Помни: выходя на чужой след, ты оставляешь свой.

 

По крайней мере психопаты уверены, что обладают «psyche»*.

 

Ломай синтаксис,
если он не в меру задубел для мысли.

 

Бывают писатели — иллюстраторы грамматики.

 

Только люди с идеалами не могут их достичь.

 

Уточняя мысль,
мы ограничиваем ее творческую свободу.

 

Не все рождаются сразу,
некоторых приходится выгонять по несколько раз.

 

Был превосходным собеседником:
давал и другим вымолвить слово.

 

 

Я не вогнутое и не выгнутое зеркало,
я стараюсь быть идеально гладкой поверхностью,
чтобы люди  отражались в ней
с беспощадным реализмом —
без надежды на психологическую компенсацию.

 

Кто был министром культуры и искусства
во времена Шекспира?

 

Сколько же пупов земли!

 

Нельзя остановить время.
Подобное не допустила бы часовая промышленность.

 

Считаю себя в той же степени эпигоном старых мастеров,
в какой следующий год является эпигоном предыдущего.

 

Для гения он обладал слишком большим талантом.

 

Сюрреализму так не удалось выйти за рамки фантастики
«египетских сонников».

 

Выхолащивают сущность Бога те,
кто воспринимают Его как факт,
а не как гениальную Идею!

 

У этого критика
нет третьего уха и двух первых яичек.

 

Пластинки нашей молодости сипят нашими голосами.

Стыдно идти на уступки? Побеждай!

 

Не удивляйтесь, когда, переступив врата ада, окажитесь перед ступенями, ведущими вверх.

 

Обратите внимание:
когда finita la commedia —
тогда у придворных шутов
свободного времени хоть отбавляй.

 

Антисенаймиты.

 

У такого-то народа, говорят,
не заметна интеллигентская прослойка?
Так ведь она никогда не бывает сверху.

А может, счастье прячется под каким-то псевдонимом?

 

Справедливость требует признать,
что он хоть затыкает другим рот,
зато самозабвенно разглагольствует от их имени.

 

Когда среди людей переполох,
время течет особенно медленно.

 

Неужто должна наступить ночь,
чтобы у вас наконец просветлело?

 

 

Повеяло ветром истории?
Да нет, это размахивают знаменами.

 

Мысли должны быть краткими.
Однако их не следует укорачивать на голову.

 

Адам и Ева положили начало
массовому производству человеческой плоти,
а Авель и Каин — души.

 

Пришлось взять вторую ставку.
Собственного внутреннего цензора. 

Поразительно,
колбаса висит все выше,
а люди становятся все  меньше.

 

Явления сходят на нет. Остаются только сноски.

 

Для плодов времени — на ветвях вечная осень.

 

При их появлении люди ликовали радость.
От страха.

 

Музы размножаются.
К сожалению, путем почкования.

 

Мир для людей рождается из борьбы мыслей.

 

 

По ночам человек
часто выкрикивает в пустоту свои вопросы.
Но бывает,
что вскоре получает неприятные ответы. Письменные. С печатью.

 

Уверен, есть фантазии особого рода,
которые на самом деле —
лишь бестолковщина самой действительности.

 

Придумщик намека вовсе не его автор.

 

Свобода, равенство, братство.
Как дойти до глаголов?

 

Мы всегда на границе помешательства.
Сумасшедшие и благоразумные  ежедневно
переносят пограничные знаки с места на место.

 

Глупцы не так глупы: они всегда в большинстве.

 

Хотите выжать слезы из глаз тирана — возьмите его за кадык.

 

Думает, что он пуп земли.
Его сбивает с толку
расстояние от головы до собственного пупа.

 

Развлечение:
отгадывать загадку уже имеющегося решения.

 

 

Если бы Сотворение Мира
делалось за государственный счет,
сколько материала извели бы без пользы!

 

Слова всё более истерты,
но оттого и более прозрачны.

 

То, что годы идут, это ничего.
Но в какую сторону!

 

Сочинил музыку к пляске святого Витта.

 

Хватит ли у цыган характера,
чтобы не осесть ни на одной планете,
а кочевать дальше по космосу?

 

Мои слова будят намеки?
А мое молчание?

 

Сэкономил на мышлении солидный запас глупости.

 

Не нравятся мне те, кто на красный флаг
смотрят через розовые очки.

 

Люди не знают геометрии — ищут угол на земном шаре.

 

Ликующая оппозиция
выражала свою лояльность,
подбрасывая в воздух собственные головы.

 

Читаю все с некоторым опозданием.
Третьего дня обнаружил сообщение,
что Бог создал человека.
Заинтересовало оно меня неимоверно.

 

Одному деспоту было угодно,
чтобы повсюду висели лишь вогнутые и выгнутые зеркала.
Он хохотал до упаду над своими карикатурными отражениями. Однако было запрещено
хоть где-нибудь повесить обычное зеркало.

 

Евреи всему виной. Это их Бог всех нас создал.

 

Это нездоровая страна. Полно астматиков.
Все твердят: «Здесь трудно дышать!»

 

По чему я догадался, что это женщина? По себе.

 

Грустно, что жизнь литературного произведения не может быть дольше вселенской жизни.

 

Вновь побывал в Вене.
Как же я изменился!

 

Сатирик! Удивляешься, что тебя не слушают?
Да ведь ты говоришь правду в глаза,
вместо того чтобы шептать ее на ушко.

 

Думай! Может, что-нибудь тебе и придет в голову.

 

Как образуется futurum? Из perfectum.

 

Верю: когда-нибудь мудрецы уразумеют, для чего служит мозг.

 

Ответ никогда не зависит от вопроса.
Но — от человека.

 

В слове заложено всё — даже его ложное значение.

 

И человеческий дух
встанет когда-нибудь на задние конечности.

 

Был свидетелем,
как золотого тельца жрали золотыми зубами.

 

Да здравствует черное прошлое Африки!

 

Чем он был известен? Тем, что жаждал известности.

 

Каким же неестественным становится мир! Сегодня терновый венец
сделали бы из колючей проволоки.

 

Выиграть битву — это ладно.
А вот не быть отравленным на пиру победителей!

 

Работают над повышением уровня дна.

Кто «должен»? Посмотрите в графу «кто имеет».

Цивилизация вооружена уже только милитаризацией.

 

«Попал в нужный тон», —
говорят всегда, когда я сфальшивил.
Разница в слухе.

 

Кто опережает свое время,
нередко умирает преждевременно.

 

Не странно ли:
именно угрюмые люди
наиболее чувствительны к иронии?

 

Нет, никакой он не автомат,
хотя в него и бросают деньги,
но взамен он ничего не дает.

 

Ему не надо было сгибаться в поклонах —
всегда лежал плашмя.

 

Как же трудно
жить счастливой жизнью пастыря
среди этих баранов!

 

Голова — это пересыльный лагерь мысли.

 

Сонетоиды.

 

На дне Стикса.

 

Для карликов ничто не бывает слишком низким.

 

Если течение отделилось от истока,
то у вас еще есть шанс утонуть в устье.
Когда исток высохнет. 

 

Подумать только:
люди во тьме, как кроты, продираются друг к другу
только ради того, чтобы набить морду!

 

Иной раз зло берет на тигров:
они у себя в джунглях совершенно не следят за своим мехом.
И какие же изъяны обнаруживаешь потом на этой шкуре
у себя перед кроватью!

 

Пустота в голове
расширяет свободу действий личности.

 

Вы ищите во мне второе дно?
А вашего вам уже мало?

 

День не ждет петуха.

 

Душа, не лезь вон из кожи!

 

Есть мнения, будто плевки.

 

Иные стремятся к звездам,
чтобы привинтить их себе на погоны.

 

А что, сам человек
разве не сойдет за собственный паспорт?

 

Если бы людям когда-нибудь пришлось вымереть,
то мысль нашла бы себе другое место инкубации.

 

Рвал свою жизнь на часы, минуты, секунды,
думая, что интервалы между ними продлят ее.

 

Увы, он не дорос до своего времени.
Получил в лоб, тогда как целили в ноги.

 

Людей иногда можно разделить
на антипатичных и антипатетичных.

 

Не ходи в Польшу — поедешь в  Ригу.

 

Побаиваюсь тех,
кто отдает какому-то делу сердце и душу.
Потом они нередко теряют и сердце, и душу.

 

Писатель Икс?
Бог не дал ему таланту.
Правда, он утверждает, что сам не взял.
Ибо атеист.

 

Откуда черпаю мою великую силу?
Из моей великой усталости.
Ощущаю ее шпоры, понукающие меня.

 

Подобно сюрреализму есть и сюрсоцреализм.

 

Иногда стоит переждать,
пока твои недруги не захвалят друг друга насмерть.

 

Он не знал срывов. Да и с чего?

 

Что ненавижу у сатирика? Его критиков.
В рецензиях о нем
они силятся быть остроумными.

 

Сколько же стервятников сдохло
у отравленной сознанием печени Прометея!

 

Они в гневе взметнули кулаки,
однако, поднеся их к виску, салютовали.

 

Настоящего актера не может заслонить занавес.

 

Для некоторых актеров автор — лишь суфлер.

 

Когда отомрет воинская доблесть
(вследствие массовой технизации),
у генералов будет возможность
блеснуть гражданским мужеством.

 

Эротическая лирика:
От меня до Тебя ближе,
чем от Тебя до меня.

 

Иной раз нужно встать на голову, чтобы пнуть кое-кого наверху.

 

Думаю, что модель совершенного человека
уже существовала не в одном экземпляре.
Но держали это, как полагается, всегда под замком.

 

Порой надо лишь продержаться до похорон,
чтобы залп, нацеленный тебе в грудь, грянул в воздух.

 

Актер, стоящий лицом к публике,
должен следить, чтобы не стать задом к искусству.

 

«Нужно ведь что-то сказать», — произнес он.
И сплюнул.

 

Как сохраниться после смерти? Попасть в учебники!

 

Кое-кто из мистиков утверждает,
что я слагаю свои мысли из бессмыслицы других.

 

На клетках льва и скунса поменяли таблички. Минула эпоха, пока это обнаружили.

 

Вот бы суметь переждать Вечность и дождаться того момента,
когда можно измерить себя человеческой жизнью!

 

До чего велика любовь человека к самому себе.
Увидев себя новорожденным, я уверен, он подстелил бы
собственный штандарт вместо пеленки.

 

Мысль трусит к цели, как бобик:
то, как подобает псу, погрызет старую обглоданную кость,
то погонится за перышком,
то понюхает обсиканную фиалку.

 

Легче из трех слов сделать сто, чем из десяти пять.

 

Глас вопиющего в пустыне лучше звучит в ванной.

 

Те, кто держит других на казенном хлебе и воде, сами живут исключительно на казенных хлебах.

 

Вот аскет — не употребляет себя вообще.

 

Что касается веры,
то, наверное, в любой системе — ее ни на волос.
Из бороды пророка.  

 

Когда кого-то обгоняешь,
смотри, дабы не оказаться в роли убегающего.

 

Формой литературной критики
являются также и писательские гонорары.

 

Странно: там, где преследуют мысль,
она часто стоит на месте.

Слова нас провоцируют,
и нам хотелось бы их все испытать на практике.

 

У него вместо рта ухо,
что говорит о многом.

 

Что мы знаем о душе? Что она есть?
Получается, это меньше, чем если бы ее не было.

 

Его гроб сбит из сценических досок.

 

Скольким же людям человек в собственных воспоминаниях должен заново представиться!

 

Задача нового искусства —
подъем человека на всё более высокий уровень страданий.

 

Иногда юбилеи побуждают перелистать кодекс:
настал ли срок давности для иных деяний?

 

Человек задумывается над целью своего существования.
Возможно, и устрицы занимаются тем же,
если, конечно, какой-нибудь гарсон из ресторана
им уже это не открыл.

 

Последнее время пошла мода на лисий мех.
Ох, хитры же эти лисы!

 

Бывает, на премьере испытываешь такой катарсис, что дальнейшие спектакли не имеют смысла.

 

Реалии нежелательны.
Это хорошо знакомо человеку, норовящему затаиться.

На толстокожих костюмы сидят лучше.

 

Голосом эпохи становится порой шепот миллионов.

 

А может, смерть — это то же бытие,
но лишенное анекдота?

 

Идея глубоких мыслей лежит на поверхности.

 

Его заключили.
В рамки картины, висящей над столами.  

 

Не один осел впрягся в колесницу победителя, выдавая себя за коня.

 

Люди, уподобляющиеся своим портретам, становятся двумерными.

 

Нужно поднять среднюю человеческой жизни —
иначе человек не окупается.

 

Карьеру сумасшедшего можно сделать,
к сожалению, лишь в нормальном обществе.

 

Нередко человек свободнее дышит
в узком кругу.

 

Осесть на лаврах* и пенатах.

 

Для нас наиболее очаровательный элемент сказок —
примитивизм их чудес.
По сравнению с достижениями современной науки.

 

Лишены ли души астральные тела?

 

Ах, провалиться бы сквозь землю и увидеть звезды!

 

Быстрее всего неграмотные выучиваются выводить знаки времени.

 

• Знаете, — сказал мне недавно кто-то, — чаще всего евреи

уговаривают нас вернуться к вере первых христиан.

• Легко им говорить — они уже обрезаны.

 

Я был свидетелем такой сцены.
Один спрашивает другого:
— Вы встречаетесь с паном Икс?

• Да, — отвечает тот.

И получает звонкую пощечину.
— Будьте любезны, верните ему мой долг.

 

Не люблю разговоров профессионалов.
Но еще больше — непрофессионалов.

 

Подбитые тенью.

 

Мастера низкого полета отдыхают порой
на самых высоких ступенях общественной лестницы.

 

Удивляетесь, что я смотрел в глаза смерти без волнения?
Но ведь перед этим смотрел я в глаза жизни.

 

Самое страшное, если Страшный Суд
передаст подсудимых военно-полевым судам.

 

Нет единых языков.
Есть диалект правящих и диалект управляемых.

 

Ах, мои Пирровы победы,
скольких любимых врагов они мне стоили!

 

Что знает о животных зоолог,
наблюдавший их только в неволе?
А что знают о человеке те,
кто наблюдали его только на воле!

 

Натуральный терновый венец
невозможно носить долго — терние крошатся.

 

Некоторые еженедельники
публикуют свои материалы под рубрикой: «Читается минуту».
А в иных странах на обложках привезенных
из-за границы книг нужно подпечатывать: «Читается час — сидится год».

Колокольчики на шутовских колпаках
вводят в заблуждение собак Павлова.

 

В государстве Икс
уголовникам вычтено из их тюремного срока время их пребывания в государстве Игрек.

 

Как существует анонимное творчество, где художник неизвестен,
так существуют и творцы, являющиеся истинными художниками,
хотя ничего не создали.

 

Есть лишь Одна Мысль,
которая живет в каждой голове,
в каждое мгновение, в каждом месте. 

 

Поэзия — это взрывной заряд,
который убивает, если не взрывается.

 

Кто же способен
противостоять искушению родиться?

 

Настанет время, когда без указания даты
не поймешь смысла ни смеха, ни вздоха.

 

Тираны не любят тирании.
Присмотрись к ним, когда они под башмаком.

 

У ярма порой форма ордена.

 

Морщины на челе — от горизонтальных удивлений.

 

Если бы орлов ощипывали,
тоже выглянула бы гусиная кожа.

Не претендуй на повышение интеллекта твоих противников.
В лучшем случае они прочитают твой смертный приговор
по-латыни.

 

Он шел по трупам идущих к цели.

 

Согласен представлять всё человечество.
Но перед кем?

 

Вопрос,
рождающийся после каждой человеческой смерти,
бесцеремонно кричит голосом новорожденного.

 

Как же чист был жест Пилата.

 

Нельзя быть только невежливым.
Когда-то надо быть и разъяренным.

 

Будем внимательны:
в каждом мифе заключено зернышко правды, которому, возможно,
суждено вновь стать нашим хлебом насущным.

 

Идти от победы к победе ради того,
чтобы другие ехали с ветерком?

 

И я некогда принадлежал к числу тех непростительно глупых сатириков, которые высмеивали преступление.

 

Я реалист, поэтому никогда не забываю,
что жизнь — это сон.

 

Это была не мертвая точка, а убитая.

 

Этот человек настоящая развалина, брошенная даже призраками.

 

Временами круг сужается до точки над i.

 

Задал мне кто-то недавно вопрос:
«Почему я до сих пор не создал свой проект мира?» Думаю, все дело в моей «извращенной оригинальности»,
ибо теплится во мне подозрение,
что я не избежал бы плагиата.

 

Всё тоньше различие между мастерством
и дилентантизмом.
И в этом едва заметном интервале
скоро способен будет уместиться
лишь большой гений.

 

С него соскребли бронзу,
А он  был золотой человек.

 

Порой не понимаю собственных мыслей.
Но я не гордый: знаю, что мне их другие объяснят.

 

Счастье, что деспоты порой принимают дьявола
за козла отпущения.

 

Меблировал свой мир только реалиями —

не на что опереться.

Стань человеком! Обезьянам это уже удалось.

 

То, что он всюду сует нос,
еще не означает, что у него есть лицо.

 

У него не хватало последнего тома энциклопедии. Не знал, что такое Zycie*.

 

Не преграждай пути к отступлению
собственным крестом!

 

Странно девальвируется слово.
И чаще всего из обращения приходится изымать самые значительные слова.

 

Человек — гибрид обезьяны и времени.

 

А я утверждаю,
что достаточно запустить в космос
некую точку опоры,
приставить лестницу — и путь в небо открыт.

 

Трус бывает от ума, а бывает от сердца.

 

«Временами» — в этом слове заключена вечность.

 

Вена, . VI. . Моют памятник Гуттенбергу.
Кажется невероятным извлечь его заслуги
из-под грязи типографской краски. 

 

Поэты — попугаи, повторяющие невысказанное.

 

Что ж, идея человека
изначально была на глиняных ногах.

 

Когда я вижу повязку на глазах Фемиды,
то всегда должен проверить, не связаны ли ее руки.

 

«Книга — твой друг».
Вот и нужно ее как можно чаще покупать.

 

Когда у тех, что наверху, появляются свои проблемы,
они говорят: «Под нами сгущаются тучи».

 

Будем бороться за самоуправление,
а не за самоуправцев.

 

Ждали рассвета, а дождались тюремного завтрака.

 

Четыре драматических единства:
единство времени, места, действия
и рабоче-крестьянское единство.

 

«Нам сатира не страшна!» — утверждают они.
И действительно, из сатирической бани
они выходят грязными, как и были.

 

Когда мне несколько раз повторят:
«Без пяти двенадцать!» — я начинаю зевать.

 

 

Это тот, кто ваяет из одной глыбы,
отколотой от какого-то крупного мастера.

 

Он живет с Музой!
Пользуясь противозачаточными средствами.

 

Как много драматургов
не понимают собственной роли на сцене.

 

Лозунг «Требуются головы!» опасен.
Некоторые вздумают бежать в музеи за гильотинами.

 

Порой аплодисментами должны быть одарены молчащие зрительные залы.

 

На колоннах строя чаще всего держится балкон, с которого ораторствуют тираны.

 

Случается, ступая по следам давних мыслей, увидишь надпись: «Проверено — мин нет».

 

Саул стал именоваться Павлом.
Вечная судьба апостолов. Вечная судьба евреев.
Только евреи обычно меняют фамилии.

 

Сколько же Иудиных серебряников
вместо грошей вытаскивал Харон
изо рта своих пассажиров!

 

Многие перепутали Стикс с Рубиконом.

Было впечатление,
будто в его голове несколько головёнок.

 

По правде говоря, не все львы являются орлами.

 

Откуда во мне эта мелочная уверенность разделения мира на плюс и минус? Вспомнил! Еще в 1929 году во Львове я закончил полугодичный коммерческий курс некой Глучиньской.

 

Хочешь развернуть свое знамя — иди против ветра.

 

Жизнь кончается в тот миг, когда не начинается.

 

Борись против ночи под ее покровом.

 

Не внушай себе отвращения к врагу —
вдруг понадобится его сожрать.

 

Порой аплодисменты способны стряхнуть с иных произведений пыль забвения.

 

Когда подумаешь,
под пером скольких бумагомарак
побывали наши родословные,
хочется спросить: кто же мы на самом деле?

 

Только в искусстве возможна алхимия:
сотворить золото из ничего.

 

Благо, что не родилась еще вера в то,
что мы являемся продуктом Ошибки.
О, это было бы чересчур правдоподобно!

 

Happy-end человечества — это ничто.
А вот что будет потом?

 

«Не убий!» на всех языках звучит одинаково. Только выговор другой.

 

Есть и такие, которые дожидаются,
когда будут околдованы царевны,
чтобы их съесть как лягушек.

 

Это Ничто колоссально!
И сколько философов
уже оставило мне в нем свой адрес.

 

Есть мысли, присущие лишь одному языку.

 

Растет употребление мыла. Мыльные пузыри.

 

Называть преступление ошибкой или извращением — преступно.

 

Наверное, даже космонавты мечтают, чтобы звезды

в действительности оказались вырезанными из золотой бумаги.

Тысячелетиями обряжаемся в разные одежды,
а смерть всегда нас узнает.

 

Был он каламбуром человека.

 

Зачем же врать?
Ведь и правда мало напоминает действительность.

 

Дикое поле деятельности.

 

Нужно, чтобы руки были чистыми.
По крайней мере указательный палец. 

 

Горе той жизни, что висит на волоске,
который к тому же разрывают на четыре.

 

Тень, которую кто-то отбрасывает,
зависит от его позы.

 

Когда б у него воля была посильнее,
он бы сумел ее переломить.

 

Нет вечных истин? Согласен, но неправды есть.

 

Медаль, что болталась у него на груди,
выглядела крышечкой от банки из-под гуталина.

 

Лета давно уже позабыла, что она Лета.

 

Грех от греха отличается лишь обрядом.

 

Там, кажется, что-то висит в пустоте?
И пусть себе висит, если только петля надежна.

 

«Смелеее! Смелее!» — кричал я людям. Подействовало. Даже вцепились мне в глотку.

 

Костров не погасить слезами.

 

Когда можно будет
производить гомункулусов в ретортах,
надо будет расширить уголовный кодекс: «умышленное оживление» и т.д.

 

Тем для молчания хватает.

 

Кто ж верит в чудеса! Но все их ждут.

 

Был как-то свидетелем чего-то глубоко человечного:
на станции одна бабонька, утря платком слезы,
смачно высморкалась в него
и замахала им же вслед отъезжающему поезду.

 

Великие не должны жалеть неба для других,
но и не снижать его высоты.

 

Услышал:
«Если нельзя кого-то убедить, его следует пережить».
А я бы добавил:
«Тогда даже можно признать его правоту».

 

Все уже сказал рабби Бен Акиба.
Но часть этого была конфискована.

 

Люциферблат времени смотрит на нас!

 

Бессмысленно упрекать конвой за то, что отстает.

 

Было время,
когда беглецов из концлагерей
называли эскапистами*.

 

Знаем, что в конце концов победим,
оттого нас так смертельно раздражают
наши поражения.

 

Мир расширяется. За счет чего — рая или ада?

 

Мученики, не дождетесь, что людоеды бросят вас на съедение львам.
Достанетесь первой встречной твари.

 

У истинного творца
должен быть необузданный темперамент,
который он способен сдерживать.

 

Просвещайте своих детей,
дабы, повзрослевших, их не изгнали из рая. 

 

 

К сожалению,
и стены, под которыми расстреливают, разрушаются от залпов.

 

Хотелось бы прочесть
«Жития тех, кто канонизирует».

 

Стриптиз Правды?
Это когда спадает пелена с глаз, ищущих ее. 

 

Этим бедным не хватает слов,
им подавай красноречие богатых. 

 

«Отдадим должное палачам…» —
и даже незачем завершать предложение.

 

Если они дорвутся до руля,
многих ожидает плавание по Стиксу.

 

Картинки ада, рисованные сахарной глазурью, — на ярмарочных пряниках.

 

Бездомные тени после вырубки леса.

 

В корриде редко побеждает бык:
нет экономических стимулов.

 

Темнота — это естественное состояние мира,
а свет — не более чем воспалительный процесс.

 

Почему я думаю о многом?
Чтобы о многом не задумываться.

 

Хоть раз протрезвиться от трезвости.

 

От него осталась лишь тень,
падавшая на воспоминания о нем.

 

Могила идентифицированного солдата.

 

Если придет пора допрашивать меня
какому-нибудь Великому Инквизитору,
то его внимание, вероятно,
привлекут интервалы между моими мыслями.

 

Царь Мидас, очевидно, побывал у креста Спасителя.
Сколько же золотых крестов повсюду!

 

Трудно вернуться к любви,
которая не оставила следов.

 

Готовы вцепиться друг другу глотку,
как псы, которые завидуют размеру ошейника.

 

Никогда б он не достиг того величия,
если б не бревна, брошенные ему под ноги.

 

Естественного прироста ангелов нет.
Отсюда все меньше их среди людей.

 

Сколько раз споткнется язык,
столько раз у меня от боли отнимется речь.

 

Если бы мы умели обгонять время,
то смогли бы жить неторопливее.

 

Пастбище голода.

 

Каждое точное определение мира должно быть парадоксом.

 

Для некоторых любая глубина отдает преисподней.

 

После долгих лет усиленной учебы ему удалось
под толстыми слоями знаний скрыть свое невежество.

 

Он шел с гимнастикой сквозь время —
бил поклоны.

 

Воскрешение жертв часто связано с упадком морали.
И бывает, что в этом случае жертвы
от радости готовы оплачивать адвокатов своих убийц.

 

Ах, будь у меня лампа Алладина,
наколдовал бы себе в минуту опасности темноту.

 

Люди порой стоят на голове,
чтобы обрести иллюзию
изменения географического положения.

 

Есть такие, кто из прошлого прыгают прямо в будущее.
На настоящее же падает только их тень.

 

Инженеры душ, не верящие в них.

 

У времени нет и минуты передышки.
А мы им дышим

 

Ангелы бесполые —
могут размножаться только посредством агитации.

 

Пролетариат побеждает в Польше: его все больше.

 

Ужасны пытки у Стены Равнодушия.

 

Оставьте меня хоть на минуту одного.
Хочу поговорить с вами.

 

Как часто два лица противоположного пола
в постели стремятся быть застегнутыми
до последней пуговицы.

 

Обнажился — вышел в парадном мундире.

 

 

Однажды меня выдала собака:
стояла неподвижно, но тень хвоста виляла.

 

Были года, когда история собирала богатый урожай — полные корзины голов.

 

Люди альтруисты.
В своих мемуарах пишут, главным образом, о других.

 

Он — над всем.
Ничто для него не является слишком низким.

 

И великие философы
бывали властителями и государственными мужами;
свободное от мышления время
они посвящали служебным обязанностям.

 

На скольких миллионах мозгов
можно обнаружить отпечатки пальцев!

 

В человеческой жизни бывают пробелы.
В автобиографиях.

 

И у троянских коней есть где-то свои рыцари.

 

Я всегда подозревал,
что трещины  в Земном шаре
закрашены государственными границами.

 

 

Отступай от логики только в сторону Мудрости.

 

Несите перед человечеством факелы,
только не живые.

 

О эта человеческая жадность!
Стоит лишь бросить самые оскорбительные слова, как их расхватывают, крича, что они и есть их адресаты.

 

Казалось бы, этот писатель остался на бобах,
однако выторговал за отказ от бессмертия
десяток-другой приятных годков.

 

Не забывайте:
в победу весомый вклад вносят и побежденные! 

 

Человеческое — архибесчеловечное!

 

Сколько же раз вламывались в сокровищницу национального языка, чтобы ее обогатить.

 

Еще невелика, к сожалению,
пропорция между массой серого вещества
и серой массой как таковой.

 

В древности вместе с властителями хоронили
их жен, невольников, скотину, оружие и т.п.
А с нашими хоронят только их идеи.

 

 

Вот евнухи.
Казалось бы, высокие голоса,
на самом же деле — вторят.

 

Мы еще не воспользовались всеми пластами тишины.
Сколько же крика можно из них добыть!

 

Чтобы не испачкать рук,
иногда стоит на ладони положить купюры.

 

И маски покрываются морщинами.

 

Люди удаляются в будущее.

 

Не все мысли проходят через мозг,
некоторые — только через цензуру.

 

Мир потихоньку умнеет. Ну очень потихоньку.

 

Временами меня охватывает страх, что мы уже в раю.

 

Что для одних колесо пыток, то для других карусель.

 

В поэзии даже Вислу разбавили водой.

 

Чем плох крест для измерения величия вдоль и поперек?

 

Потомки упомянут тебя и твоего врага в одном предложении.

 

Что же вытекает из самых углубленных экспериментов?
Кровь.

 

Суметь одновременно
сыграть все варианты своей жизни,
без права на шизофрению!

 

Даже на мозолях — мозоли эпохи.

 

Не меряйся силами с собой —
все равно проиграешь.

 

Мечтаю о подавляющем перевесе голосов
за votum separatum*!

 

Язык подлиз гладок.

 

В блеске славы слова изменяют пропорции.

 

Трудно стиснуть кулак, в который всунули подачку.

 

Диктаторы должны упразднить вопросительные знаки,
чтобы не было сомневающихся.
У них же самих вопросов нет — одни ответы.

 

 

Дело лишь за тем,
чтобы овладеть техникой продления снов
в течение всей жизни.

 

И нужно верить на Слово.
Которое было в Начале.

 

С удовольствием пожертвовал бы жизнью
во имя пенсии.

 

Пустота чудовищно вместительна.

 

Порой пространство, отделяющее нас от кого-то,
заполнено третьим лицом.

 

Неделимость моего диалога с миром гениальна – вам это известно:
сам задаю вопросы, сам и отвечаю.

 

Я безумно аплодировал. Спасался от духоты.

 

Ах, если бы то, что не способна переварить память,
пожирало беспамятство!

 

От головы до руки дальше, чем о руки до головы.

 

Настоящее счастье безгранично
и, стало быть, не может

находиться в границах одного государства.

Горек дом из четырех Стен Плача.

 

Люди бесцветны? Лишь там, где жизнь бесцветна! Мимикрия.

 

Иные звания подобны болезням:
одни наследственные, другие заразные.

Качаются колыбели — взвешиваются судьбы.

 

Будь отважен —
смотри даже в отравленные источники!

 

Ты и есть граница между светом и тенью.

 

Не буди прошлого — подключись в его сон.

 

Писатели!
Крепко держите в руках допотопную дубину, приладьте к ней лишь самое тонкое стальное перо.

 

Нередко мы именуем мифом реальность,
о которой на мгновение забыли.

 

Антисемит в стране без евреев –
это рыба, выброшенная на берег.

 

У каждого класса есть своя мелкая буржуазия.

 

 

Он пишет кровью.
Из носа.

 

У отставших от времени большой запас будущего.

 

Каждый человек имеет право на жизнь.
Однако само это право утратило силу.

 

Подлежит ли собственное лицо экспроприации? Оно ведь часть Большой Собственности.

 

Очень многие пишут «завтра» с заглавной З.
Не из оптимизма, а лишь по неграмотности.

 

Как трудно заполнить пространство одного предложения,
особенно если оно должно быть коротким.

 

Снобизм децентрализован. Его столица рассеяна по провинции.

 

Поразительна вторая половина ХХ века — полстолетие астронавтов и астрологов.

 

И это пуритане?
Дерут три шкуры вместе с одеждой,
не обнажая ничего.

 

Не бывает так хорошо, мои дорогие:
чтобы и крыша была над головой, и небо под ней.

 

Не приемлю «измов», кроме героизма.

 

Молодость? Длится так долго,
пока вдруг не оказывается старым барахлом.

 

Вернулся аист из теплых стран
и уселся на воспоминание о срезанной ветке —
и… наделал поэту на шляпу.
В отместку за эту метафору.

 

Никак не мог в музее обнаружить череп «Homo politicus».
Извинялись, мол, у них только реликтовые осколки.

 

Есть почетные терновые венцы. Только терние — наружу.

 

Цикута на брудершафт – гарантия пожизненной дружбы.

 

Иным снится то, как они доводят слово
до такой степени совершенства, что оно теряет смысл.

 

И что это за театр,
где актеры сами себе аплодируют?

 

Есть сердца из камня, но благородного.

 

Что ж, и это суждение уже стало воспоминанием.

 

Лишь тот, у кого резко очерченный профиль, может посмотреть на себя со стороны.

 

Бывает, сам старт является финишем.

 

У большинства пьес финал иной, нежели в тексте.

 

Когда я гляжу на небосклон, кишащий звездами,
у меня из головы вылетают
даже те скупые сведения по астрономии, которые были.

 

Был до того слаб, что в марше человечества к смерти
дал всем себя обогнать.

 

Боюсь тех, кого колотит дрожь перед рассветом:
ведь закатывается их звезда.

 

Поистине мистическая наша вера в бумагу —
на ней пишется гарантия вечности гранита.

 

Невежды, удивляетесь,
что у вас не рифмуется проза жизни!

 

Вот странно:
самые антилиричные политики
терпят только мои лирические мысли.

 

Пожалуй, лишь неверующие могут оценить поэтическую гениальность Библии.

 

Вспоминает ли нас прошлое?

 

В иных дебрях еще живы традиции
умерщвления людей.

 

Иные люди в состоянии держать при себе холуев,
которые выводят на прогулку спящего в них зверя.

 

Сегодня и знаки откровения выводились бы на бумаге
с помощью пишущей машинки.

 

Наилучшим кляпом является обязательный для всех язык.

 

Полезные советы для искателей правды:
правда порой бывает страшна.

 

Чужая бездумность не только убивает,
но чаще всего рождает человека.

 

Для многих культура есть первая необходимость,
которую нет необходимости удовлетворять.

 

Повышай уровень техники,
сокращай расстояние между молотом и наковальней!

 

Они были счастливые —
им еще было позволено писать трагедии.

 

Мир идет к лучшему, но к чему идет это лучшее?

 

Чужая неграмотность
мешает писать и самым великим творцам.

 

Порой человек
чувствует себя непрошеным гостем в самом себе.

 

И после изгнания людей рай остался рай!

 

Блоха и слон
не ведают о существовании друг друга.

Пародии на халтуру зачастую оказываются шедеврами,
пародии же на шедевры — реже бывают ими.

 

Не утопить пера в чернилах!

 

Трудно недооценивать платную любовь.
Обычно ведь цена ее установлена.

 

Давайте кричать виват —
а  уж кто-нибудь выйдет на какой-нибудь балкон.

 

Некоторых вдов надобно сжигать
вместе с неизданными опусами их бесталанных мужей.

 

Ах, кабы сказка кончалась так:
«Пошел за смертью, да заблудился в жизни».

 

Сэкономил массу огорчений,
зато сегодня их у него с процентом.

 

 

И манекены носят порой
наивысшие знаки различия.

 

Юрисдикция — отчетливый выговор.

 

Какая свежая поэзия обещана нам стихотворцами, не знающими значений слов!

 

И дубины когда-нибудь зазеленеют.

 

Читатель должен быть массовым, а не искусство!

 

Орденами людей порой пришпиливают к мундирам.

 

Сиганул я тогда в Лету,
но не помню, спасли меня или нет.

 

Как бывают всевозможные чувства юмора,
так бывают и разные чувства террора.

 

Никто в искусстве не лжет больше,
чем реалисты.

 

Знал типа, служебной тайной которого было то, что он не существовал.

 

Кровь не является стойким красителем.

 

Отсутствие воображения, по-видимому, способствует чувству реальности.

 

Есть такие, кто хотел бы блистать,
не давая при этом вытащить себя на дневной свет.

 

Нулю хочется быть рамой всего.

 

Мякоть жизни – крепкий орешек.

 

Все боги породнены друг с другом через человека.

 

Отключите время —
хотим починить механизм мира!

 

Человек судит обо всем антропоморфично*. Только не о человеке.

 

Иногда что-то хватает меня за горло, и я тогда либо выдавливаю из себя слово, либо проглатываю его.
В зависимости от того, с какой стороны находится это хватающее.

 

Спрашиваешь: какого возраста я достиг? Библейского — Авеля.

 

С той поры, как мы узнали, что Земля — это шар,
наша тоска грызет собственный хвост.

 

Те самые волки в овечьей шкуре
вынуждены есть эту омерзительную баранину.  

 

Возжаждавшие стать героями легенд, пусть помнят, что начинаться они должны так:
«Давным-давно жил-был…»

 

Легче прощаются ошибки народам,
чем правоту личностям.

Ждёте, когда вам принесут мир прямо в кровать?

 

Связывает бесплодные слова.

 

Наука о космосе давно уже не витает в облаках.

 

У могильщиков не бывает мертвого сезона.

 

О, эти бездны, влекущие нас ввысь!

 

И среди троглодитов есть исполины и гномы.

 

Эпоха энтузиазма у равнодушия.

 

Кто создал мир?
Пока в этом признавался только Бог.

 

Никто не застал себя на этом свете, никто себя здесь не оставит.
Откуда в нас эта приязнь к себе?

 

Когда наша общепринятая логика окажется ложной,
тогда все науки станут поэзией.

 

Если бы быки пахли, как клопы,
кто бы отважился быть тореадором.

 

Помни:
и слова, которые ничего не значат, имеют значение.

 

Сон. Вызывает меня мой гимназический профессор:
«Ну-с, раскройте-ка мне свою суть!»
По счастью, чиновник какого-то тайного ведомства
подсунул мне шпаргалку.

 

Не все, что истинно, есть правда:
например, ложь.

 

Мы сможем молчать лишь тогда,
когда будет можно говорить обо всем.

 

Древо познания было покрыто корой.
Головного мозга.

 

Они так обожали друг друга, что забыли о любви.

 

Следует ввести новый знак препинания — двусмысленник.

 

Те, кто не имеет себе равных,

могут быть очень маленькими.

Давайте поскорее передумаем все мысли,
приблизив счастливую эпоху безмыслия.

 

Из физики: вольный воздух
бывает только в закрытом помещении.

 

Есть организмы, которых убивает противоядие.

 

Когда мы изучим речь рыб,
воображаю, какие возникнут распри
на почве тонкостей произношения.

 

Было время, когда мы измеряли расстояние силой тоски.

 

Людям, у которых непомерное воображение, чаще всего не дано вообразить реальный мир.

 

Есть до того деликатные капли, что они, похоже, способны тонуть, не замочившись сами.

 

Более всего мне врезались в память усилия, потраченные на то, чтобы забыть кое-какие вещи.

 

Его сожгли на костре из фимиамов.

 

В будущем и в цензуре будут сидеть
мыслящие машины.

 

Любовь помогает жить? Следующему поколению.

 

Я проспал свои сны!

 

Фанатики релятивизма*.

 

Бессмертные «мертвые души».

 

Музыка ручной работы.

 

Два поколения:
мы видели общие сны,
а они — спят друг с другом.

 

Даже во владениях художественного вымысла государство устанавливает свои, невымышленные посты.

 

Люди могли бы жить без искусства,
цензоры же — нет.

 

Еретики легко воспламеняются. Осторожно – костры!

 

Есть женщины, которые не могут раздеться, чтобы не произнести
хоть несколько своих неповторимых словечек,
но на сцене проделывают это с чужими словами.

 

Если двусмысленность теряет одно из своих значений,
она уже не значит ничего.

 

Сильнее всего страсти бывают в минуты слабости.

 

Интеллигенция — это защитный слой от хамства.

 

Порой Республики и не разглядишь.

 

А если вся жизнь и в правду обман,
я порешу всех, кто не дал мне спокойно жить этим обманом.

 

Были времена, когда эпистолярный жанр
держался на объявлениях о розыске.

 

Ноты его композиции можно было открыть
скрипичной или басовой отмычкой.

 

И хладнокровие не спасло преставившихся!

 

Алтари иных богов
сплошь увешаны дарами недоверия.

 

Будь у бабулек, присматривающих в клозетах,
какие-нибудь литературные, научные
и тому подобные таланты,
они не тратили бы столько времени напрасно.

 

Идеал: единение единиц.

 

Как пригодился бы хоть один «левый» денек.
Без даты.

 

У многих на челе начертано их призвание,
но лишь у немногих разборчиво.

 

Два нуля рассказывали клозетной бабульке: «Были когда-то и мы одной восьмеркой».

 

Зачем добиваться правды?
Разве мало того, что мы ее испытываем.

 

«Целься выше», —
внушали ему его возвышенные учителя.
Он и выстрелил им в лоб.

 

Мы-то хотели переделать простых «едоков хлеба» в ангелов,
но нам приписали, что мы переделали их
в «едоков хлеба с маслом, ветчиной, селедочкой
и еще с чем пожелают, и даже с водочкой».

 

Если бы люди и впрямь были большими,
в мире было бы больше места.

 

В годы попрания духа легче проявить достоинство.

 

Астрологи найдутся и на Луне, и на Марсе.

 

Как часто в наших уравнениях
истинным является только знак равенства.

 

Когда нам нечего сказать самим себе,
мы говорим с другими.

 

Фантазия сужается от объема познанного.

 

Порядочные люди считают себя потомками Авеля,
который умер бездетным.

 

Самое главное —
изобрести переливание времени из других световых систем!

 

Не каждому дано счастье быть жертвой,
иные должны довольствоваться судьбой палача.

 

Будь я волшебником, я превратил бы себя
в простого, серенького, скромного человека.

 

У некоторых великолепное чутье.
Когда надо, не чувствуют вони.

 

Человек только через годы выясняет,
с кем занимался скотоложством.

 

Мир,
заколоченный досками театральных подмостков.

 

Они не хотят, чтобы народ стоял в сторонке.
Ведь оттуда обзор лучше.

 

N упорством утверждает, что он только наполовину еврей!
Свидетельствую: самое большее — наполовину.
Ибо точно знаю, что, по крайней мере, он полуидиот.

 

Ребенок сидит на морском берегу с удочкой: «Хочу поймать пирата!»

 

Споткнувшемуся на пороге вечности уготована просто жизнь.

 

Поэт В., делая комплименты моим фрашкам,
вставил оговорку: «А зачем у тебя эти словечки
часто, довольно часто или порой?»
О наивная дотошность! Эти словечки — мое подаяние,
какое я в состоянии бросить в железную шляпу Надежды.

 

Часто лишь тогда мы догадываемся,
что имеем дело с быдлом,
когда это мыслящее существо заговорит. 

 

Золотник хлопот тяжелее тонны счастья.

 

Вечность — это времянка.
Пока не установятся начало и конец.

 

Они бы поверили, что Бога нет,
когда б Он им явился  и сам это подтвердил.

 

Одни верят, что верят; другие верят, что не верят.

 

То, что захлопнули дверь в рай, —
это еще ничего,
но то, что заклеили замочную скважину!..

 

Страдающие плоскостопием сплющивают нам землю.

 

Из борьбы Добра со Злом
пользу должно извлечь Наилучшее.

 

 

Глупые все умнее, умные все глупее,
но несмотря на это дистанция между ними все увеличивается.

 

Порой со дна памяти поднимается нечто,
чего никогда не было на поверхности, —
это воображение.

 

Не мог бы представить себе мира
без моих врагов и союзников.
Зато часто мог бы — без себя.

 

Руины мысли нередко заселены здоровыми, как бык, людьми.

 

Это — разрушители неба:
захотели разжиться звездочками.

 

Полуголовые должны по крайней мере
носить протезы.

 

Этот сатирик не с одного Леца хлеб ел.

 

Для несуществующих небытие — образ жизни.

 

Меня всегда восхищают философские системы, воплощенные в конкретных человеческих жизнях. И мне по душе несколько таких непохожих систем, поскольку сам эклектик. Но, к сожалению, им всем в одном свойственны «Schonheitsfehler»* — в главной идее.

 

Верю ли в классовую борьбу?
Страстно.
В перманентную.

 

Источником крупной ошибки
является антропоцентричное* понимание гуманизма.

 

Массовые песнопения
дают невероятную свободу тарабарщине.

 

Верю в точную случайность.

 

Ожидание — главная форма потребления.

 

Мысль, теряя себя, не перестает существовать,
а превращается в конкретное безмыслие.

 

Вот диалектика:
тип гуманизма зависит от обстоятельств.
Изобретение д-ра Гильотена.

 

Помни: сокращения продлевают жизнь.

 

Ни разу не выиграл крупно по лотерейному билету.
И крохотным поводом тому я сам:
ни разу его не купил.

 

Думаю,
что самым серьезным переживанием жизни является именно оно — переживание жизни.

 

Квалификацию преступления
необходимо ставить в зависимость
от квалификации преступника.

 

Стиль времени:
верхушка произносит главные предложения,
народ — придаточные.

 

А есть нотный стан идеологический.

 

Сила сатаны — в его ангельском терпении.

 

Как себя вести,
когда полицейские ищейки виляют хвостом?

 

Когда он вышел, комнату еще долго заполняли его жесты.

 

Не стало белых пятен на географических картах:
они переместились на страницы истории.

 

Не знаю, как выглядит мой демон,
знаю лишь, что он, как и я,
не должен любить молочного супа.

 

Он еще жив.
Ибо предусмотрительно умирал от страха. 

 

У каждого человека должен быть собственный угол.
Зрения. 

 

Если увидишь надпись «Конец», не пугайся:
а может, ты зашел с противоположной стороны?

 

Аппетит приходит во время еды,
однако не уходит во время голода.

 

Постепенно исчезает романтизм преступления. Оно становится классикой будней.

 

Я спас себя от многих трагических положений.
И, признаюсь, делал это не без выгоды: рассчитывал на себя в будущем. И смущен, оттого что знаю об этом.

 

Стоял перед ней на коленях. Взглядом.

 

А молчать я сумел бы так непричесанно?

 

Вещь сама говорит за себя,
когда людям не положено о ней говорить.

 

Полагаю, однако, что у бесклассового общества должен быть свой класс!

 

Культура расширяется
также за счет подхода к ней.

 

В нуле  нет еще ничего отрицательного.

Знаю млекопитающих — моллюсков.

 

Как же сражаются люди
за свои четыре стены плача!

 

Действовал ли Господь, создавая мир,
по внушению «категорического императива»?

 

Ах, эти «жизни» на заданную тему!

 

И бесплодность может быть чревата.

 

Что за коварство!
Наши невидимые души томятся в заточении,
и только позволяющее себя ощупать тело разгуливает на свободе.

 

Дерево,
из которого в древности разожгли бы костер,

сегодня идет на бумагу.

В искусстве не соответствующий ему заряд идей способен поразить его самого.

 

Иду я себе, а идеи себе.

 

Этому сатирику ничего другого не остается,
как дожидаться какой-нибудь ошибки наборщика, —
авось родит в его опусах шуточку.

 

Побриться кисточкой Леонардо!

 

Аплодисменты грязных рук не слабее иных.

 

В глазах критика я Солон.

 

Почти не стало атеистов. Кто же не верит в себя?

 

В конце концов
связывают же меня с собой
какие-то родственные узы!

 

Ореолу рядом с лавровым венком
редко находится место!

 

А может, самая чистая вера —
это вера в несуществующее божество?

 

Живем в эпоху лущенного атома!

 

Возделывание гениев
не обязательно начинать с кретинов!

 

Предательство — в сто троянских лошадиных сил.

 

А может, киты рассказывают друг другу страшилки о чистеньких, розовых человечьих детенышах, жаждущих одного —
рыбьего жира целых табунов этих океанских исполинов!

 

Всякий раз, когда я жажду убить в себе зверя,
он карябает когтями в районе моего сердца,
где хранится членский билет Общества охраны животных.

 

Когда поименно вызывали на казнь
и очередь дошла до Т, он выкрикнул: «Отсутствует!»
И он сказал правду,
разве что на полминуты раньше.

 

Я уже чувствовал на горле мертвую хватку ангела.
Однако признаю, что он при этом обмахивал меня своими крыльями.

 

Если б тень была хотя бы третьим измерением смерти!

 

Он сам написал объявление о розыске самого себя.
Искали его тысячи женщин.  

 

Учитесь языкам!
Неизвестно, какой понадобится показать.

 

А может, умирание — это лишь дань традиции?

Я напел себе колыбельную по-турецки,
однако не мог заснуть,
поскольку не понимаю по-турецки.

 

Когда заклинивает гильотину, неопытный палач теряет голову.
Неопытная жертва, к сожалению, тоже.

 

Некоторые люди смахивают на духов, совершивших самоубийство
и материализовавшихся.

 

Придумать образы и оставить их на произвол судьбы!
На такое способен лишь превосходный писатель.  

 

У этого автора явный приоритет в издании всех своих новых книг,
притом самыми обильными тиражами!
Так ведь сырьё для нашей бумаги —
из его же перемолотых книг!

 

Его башка до того набита эрудицией,
что для собственной мысли в ней не осталось места.

 

О евнухи, мечтающие об онанизме!

 

Весьма популярны остроты на предмет
относительной ценности статистики.
Поговорим серьезнее.
При тоталитарных режимах невообразимо возрастает
употребление слов на душу населения.
Но мы-то знаем, сколь ничтожно число говорящих и как велико — молчащих.

 

Народ охотно проклинает: он еще верит в магию слова.

 

Техника освобождает личности.
Диктаторам хватает совершенных диктофонов.

Если подумать, ничто в мире не исчезает. И в невероятно возможных комбинациях мельчайшие частички Сократа по-прежнему с нами, а Джордано Бруно, Рафаэля или Моцарта — наверняка где-то рядом,
в каком-нибудь животном, хвосте крысы или того хуже — в мозгу литератора S.

 

Даже сумасшедший не чувствует себя в безопасности
в смирительной рубашке.

 

Моральная изжога после духовного пиршества.

 

Национализм способен быть грандиозным. Великим же — никогда.

 

Термометр показывает температуру помимо своей воли.
А вот если бы ему захотелось!..

 

Чем темнее, тем легче быть звездой.

 

Как бы хотелось хватить по лбу это безголовье!

 

Знак равенства похож на пару рельсов.
Живу предчувствием,
что там когда-нибудь дойдет до катастрофы.

 

Его арена? Цирк дрессированных слов.

 

Муза, может, и спит со многими,
но потомство имеет лишь от избранных!

 

Верой и правдой, я… (ну, смелее!) собственно говоря…
я — доносчик.
Хочу многое донести до потомства!

 

Ах, это только археологика!

 

Тюремные стены даже снаружи держат нас в застенке.

 

А из Лабиринта есть ли выход к Крестному Пути?

 

Люди с железными принципами
разве не магнит для кандалов?

 

Сны измучены — чересчур много спят.

 

И в лесах знамен
дело может дойти до партизанщины.

 

Безразлично, Бог ли создает себе приверженцев или приверженцы своего Бога — главное, чтобы существовал!

 

Удивляетесь девальвации слов?
Так ведь они – же государственное платежное средство.

 

Проводятся эксперименты,
в каких политических условиях может жить человек.

 

Хулигархия.

 

Мечта руин —
выдавать себя за незавершенную постройку.

 

Крушившие Бастилию наверняка заплатили за это головой.
Они ведь лишили новое государство прекрасной тюрьмы.

 

И мертвые лгут — устами живых.

 

Знай марионетки, что они говорят чужими голосами,
они бы мнили себя еще и пророками.

 

Некоторые исторические интриги
словно вылупились из яйца кукушки,
подложенного под троянского коня.

 

Верю, что он и на том свете пишет.
Беда, если начнется культурный обмен между обоими мирами.

 

Тираны таким манером
водружают лавровые венки на других,
чтобы закрыть им зрение.

 

В горизонтальном положении
мозг не доминирует над другими органами.

 

Порой, для того чтобы все могли свободно вздохнуть,
необходимо радикально изменить климат.

 

 

В стране, где всё уже переходит границу,
иногда нужно как можно скорее
самим делать то же самое.

 

В истории уже случалось не раз, что бунт низов выносил их
аж до уровня посредственности.

 

Все в мире функционально.
Видимо, и функционеры тоже.

 

У трусов должна быть власть, иначе им страшно.

 

Не слишком ли дорогостоящи органы инквизиции
для изучения общественного мнения?

 

Немота граждан вещает голосом истории.

 

В пустых арсеналах можно взорваться смехом.

 

Настоящего интеллигента надо накалить до бешенства,
чтобы он решился на хамство.

 

Не вините геометров, если круг замыкается.

 

Как поднялся уровень жизни!
А было время, когда лишь хорошо обеспеченные люди
стояли над собственной могилой.

 

 

Горе, если наш Lebensraum*
оказался в плену чужого скудоумия.

 

Эхо — это икота пространства.

 

Жандарм порой предстает
категорией не силовой, а духовной.

 

Пиррова победа — это все же виктория:
одним махом избавиться и от врагов, и от своих.

 

Литература:
одни ищут слово, которое творит мир,
другие — слова, которое открывают замки от сейфов.

 

Вас удивляет кровь на руках акушеров эпохи?

 

Там, где запрещено поднимать голову,
люди знают власть только по ее сапогу.

 

Трудно алиби Бога.

 

В иные времена правда тоже должна жить
по фальшивым документам.

 

Является ли смертная кара постыдной карой? Да, для карающих.

 

Слова, из которых выпустили кровь.

 

Ах, еще раз побыть молодым!
Чтобы встретить старость хоть на век позже.

 

Радуга, ты же транспортир нашей надежды!

 

А может, теза, которая не желает вкупе с антитезой создать синтез,
будет вынуждена это делать с протезом?

 

Верю ли я в Бога?
Всегда допытываются люди, и никогда Он.

 

Беда с этой логикой.
По отношению к либералам я либерален,
к диктаторам — беспощаден.
Но что делать с людоедами?

 

По поводу общественной пирамиды:
«Вот где собака зарыта!»

 

Прежде чем молчать, люди научились говорить.

 

Гениальным клоунам известно,
что настоящее шутовство заключено в зрителях.

 

Давайте экономно распорядимся оптимизмом, чтобы нам хватило до конца года.

 

Самокастрация оповещает сама о себе.
Высоким тоном.

 

Вопреки тяжелейшим потерям,
всегда больше героев обнаруживается после победы,
чем до нее.

 

Даже глазами не умел ходить на цыпочках.

 

С трагическим смирением он проговорил: «Исписался».
И действительно, бросалось в глаза, что из его вен давно уже вытекла последняя капля чернил. 

 

Иные подбрасывают слово на языке,
как шницель на сковородке,
чтобы обжарить его с обеих сторон.

 

Пусть встанет человек хоть на голову,
сердце все равно у него будет между мозгом и органами,
отвечающими за наслаждение.

 

Есть ли у меня справка о сумасшествии?
Разве что собственного производства.

 

Несли его на блюде.
А он думал, что возвращается на щите.

 

Пути общественного прогресса:
со временем и рабы получили право иметь рабов.

 

Не тратьте пауз в мышлении на разговоры!

 

Что с того, что человек
провозглашает Декларацию Прав Человека?
Декларировать-то ее должны бестии.

 

Когда рушат виселицу, узнай, не для костра ли.

 

Что это за искусство — канатоходец?
Дорога — прямая как шнур.

 

Если человеку надо обратиться к другому,
он должен вынуть нож из зубов.
Хуже другое: тогда нож оказывается у него в руке.

 

Наш удел — быть блохами Вселенной, скачущими со звезды на звезду.

 

Для меня символ сверхъестественного — ratio*!

 

Утрачивается наше понимание эстетики: едим гусей вместо лебедей.

 

У надутого — жажда воспарить.

 

Все остается текучим, даже кровь.

 

Интуиция a’rebours*.

 

У указательного пальца два направления —
туда и обратно.

 

Время дробится на вдохи и выдохи.

 

Не жди, дивчина, любви сложа ноги.

 

Я рассказываю ему:
«И положил Сцевола свою руку на огонь…»
«Ну и что? Мог бы в огонь положить и всего Сцеволу».

 

Тиран высказался об этом юном поэте так: «Эфемерный талант».
И скоро поборник музы погиб под мечом палача. Тираны всегда правы.

 

Вопросительный знак — это герб свободы.

 

Третьего дня был я на юбилее одного писателя. Когда поздравлял его, не мог вспомнить,
сколько лет прошло с его смерти.

 

Шрамы эти — от ласк!

 

«Карлики растут!» —
кричат оптимисты и пессимисты.

 

 

Излюбленное местопребывание моралистов — Содом.
А не причислят ли их к праведникам?

 

Каин совершил братоубийство?
Так ведь более дальних родственников еще не было.

 

Неудачник вспоминает задницей
даже сахарный тростник.

 

Потому нас и кормят враньем,
что правда не дает себя проглотить. 

 

И у музы Истории найдутся срамные места.

 

На стене, об которую я в молодости в отчаянии бился головой, чья-то детская ручонка теперь написала мелом неприличное слово.
Что за интуиция!

 

«О, пан вернулся из Греции? — спросил я его. — Может, пан видел хотя бы руины, оставшиеся после Сократа?»

 

В каждой поэтической школе
существуют, разумеется, свои учителишки.

 

Старички порой похожи на детей, слишком долго ожидающих
на чужом дне рождения кого-то, кто должен за ними прийти, но запаздывает.

 

Что же делать, если поле деятельности заросло лавром?

 

Есть загадки, в которых надо отгадать только их автора.

 

Этот молчун мог болтать часами, не сказав ничего.

 

Главный орган человека,
наверное, все же не сердце.
Сколько раз оно у меня разрывалось. И что ж?

 

«Не опускайте рук!» — призывают те, кто кричал: «Руки вверх!»

 

Из обвинения в покушении на власть:
«Владеет пером».

 

В нас такая бездна невежества и суеверия,
что быть поэтами не составляет труда!

 

Странно, большинство оптимистов — это люди без чувства юмора.

 

К тому, что в тебе громче всего кричит, люди глухи!

 

Даже в самых совершенных обществах
будет господствовать бесправие:
право будет не нужно.

Надежда — это та же теория вероятности, писанная ангельскими перьями.

 

Их пустоты дивно разнообразны по форме.

 

Порой женщины метят в самое сердце мужчины, пренебрегая всем остальным в нем.

 

«Говори правду!» —
во все времена кричали инквизиторы.
А потом выбивали себе удостоверения,
что боролись за правду.

 

Я не знаток женщин —
отличаю их от мужчин только по полу.

 

В любви не существует опытности —
сплошные издержки.

 

Фразы для сатирика —
превосходные сборные конструкции.

 

И у банальности была когда-то премьера.

 

Диктаторы кровоточат красным карандашом.

 

В любви у денег второстепенная роль —
всего лишь платежное средство.

 

Бывают сезоны,
когда модны укороченные жизни.

 

Каждая вера сдабривает свою манну по-своему.

 

Идея вольности взяла меня в неволю!

 

Вот так художник! Топчется на месте –
все глубже и глубже.

 

Всё светит заимствованным светом.
Может, хоть темнота —
наша собственность?

 

Погасите эту тьму!

 

У бездомных дверь для всех открыта настежь.

 

Блюстители порядка
почитают себя за архангелов гармонии.

 

Знают, что «Вперед! Вперед!»,
но не знают, в какую сторону.

 

Чтобы оказаться в раю, нужно переплыть Лету.

 

Это выше человеческих сил
сказать себе правду, что ее нет.

 

Возьми в руки кинжал и дай выход лиризму!

 

Ах, куда как красивее был бы мир,
не будь столько красивых женщин!

 

Всё уже было сказано, да не все донесено.

 

Даже атеистам можно продать души.

 

О Муза Сатиры! Хоть раз помоги,
чтобы стилистически вгрызться
в горло преступлению!

 

Иногда трагедия действительно в том,
что она на самом деле фарс.

 

Государство Тирании — это гидра.
У нее вырастают головы!

 

Смягчает ли позвоночник культурное недоедание?

 

Не употребляйте катарсис как слабительное!

 

Жизнь идет по кругу, круг сжимается —
и все ближе к горлу.

 

А может, рай потребует от мира нашей экстрадиции*?

 

Порой мы дышим чистым воздухом из снов и воспоминаний.

 

Энциклопедии —
к которым еще нужно будет приладить мир.

 

Только чувство юмора
способно примирить нас с комизмом жизни.

 

Похороны короеда в гробовой доске.

 

Шаг эпохи в испанском сапоге.

 

Обновить под антик.

 

Пишу маленькие предложения?
Сколько же раз было говорено мне,
что для них не осталось места.

 

В одной стране до того был занижен уровень культуры,
что можно было, не опасаясь дурного влияния на граждан,
издавать литературу высочайшего уровня.

 

Не клеймите Геростратов!
Им только этого и нужно.

 

Поэт — это лазутчик фантазии в краю действительности.

 

Повторяться и каждый раз по-новому —
не это ли и есть искусство?

 

Глаза есть зеркало души.
Только чтобы мухи об этом не узнали.

 

 

Так будет думать за нас и электронный мозг,
как электрический стул за нас умирает.

 

Трудно вырасти из рубашки Деяниры*.

 

Переходящая палка власти.

 

Иные мысли приходят ночью. Вас они поражают?

 

«Я указующий перст», — представился палец, указывающий дорогу к М и Ж.

 

Мы приближаемся к черте живорождения мысли.

 

Этот человек не колебался на перепутье — разошелся на все четыре стороны.

 

Границы неба и ада размыты,
но всегда проходят через нас.

 

Свободный обмен единомыслием.

 

Иногда кажется,
что это не слово не способно объять мир,
а мир не в состоянии наполнить слово.

 

Из разговора: «Негласность общественной жизни».

 

Это лис!
Но порой переодевается в волка в овечьей шкуре.

 

Знак параграфа напоминает скрипичный ключ:
увидев его, люди начинают петь как по нотам.

 

Он скрупулезно ощипывал орла
и называл это уточнением полета живой мысли.

 

Риторические вопросы высшего порядка — молчаливые,
а наивысшего — задаваемые мертвыми.

 

Почему я смотрю на всё как на оперетту?
Потому что жажду хеппи-энда.

 

«Отвага подешевела», — отважно оповестил кто-то.
Позволю себе заметить: только оплачиваемая.

 

Бывают привидения, которые не исчезают.
Вот и нам когда-то привиделся мир.

 

И на Парнас уже доставляет подъемник. Государственный, разумеется.

 

Об иных произведениях литературы
хочется иногда сказать:
«Ах, это барочное расточительство заик!»

 

О, что нас еще ждет!
Репортажи графоманов из других галактик.

 

Порой то, что в нас выгорело, очерняет нас. 

 

Чтобы обеспечить Ему мученичество,
дал Господь Сыну своему обличье Еврея.

 

Сколько же слов породило молчание!

 

Разве возможно изобразить мир в красках,
если в распоряжении лишь белая и черная?

 

Я несправедлив!
Всегда признаю правоту тех, кто ею владеет.

 

Ох, это мгновение ока, раздробленное на года!

 

Когда кровь лилась потоком, он, разведя руками, сказал:
«Ну что ж, panta rhei!»

 

Они виляли знаменами: ветер истории дул низковато.

 

Человек, к сожалению, часто оказывается во главе того,
что уже позади.

 

Счастье, что у Земли нет технических возможностей
катиться по наклонной плоскости!

 

Наши дети становятся инфантильными!
Это влияние детской литературы.

 

Не дай столкнуть себя со своего пути.
Даже идущим в том же направлении.

 

Периодом «культа личности»
условно называется период ее унижения.

 

Всякий раз заново адаптируем этот старый трагифарс — дописываем, вычеркиваем роли, меняем декорации, гимны.
Но эпилог, эпилог!

 

Сколькосторонне счастливы звезды?

 

Сосуществование опережает существование.

 

Своими глазами видел дьявола — с рогами и конскими копытами.
Правда, он ими никогда не пользовался.
Да, собственно говоря, это был ангел. 

 

Вера творит чудеса.
На принципах взаимности.

 

Весь savoir vivre в том, чтобы сказать «вон!»

через носовое о, как «пардон».

 

После смерти выплыть на поверхность способны и дохлые рыбы.

 

Семантические изменения молчания.

 

Небытие? Так станем преградой небытию!

 

Как много жестов нужно для одного поступка!

 

Галстуки — легкомыслие
или безграничное доверие?
Ведь в любой миг они могут быт затянуты.

 

О, эти тяжкие обстоятельства,
когда хотелось бы стать двухмерными!

 

Разве не до смерти был поражен первый человек, пронзенный стрелой?

 

Мир возник из Слова, а не из комбинации слов.

 

У павлина гордость — в хвосте.

 

Он отслаивался тенью.

 

Встал на цыпочки, чтобы земле стало легче.

Незаселенные люди.

 

Primus inter parias*.

 

Под вас роют конкротные дела.

 

Молниеносный рефлекс громов.

 

Лебединым песням свернули шею.

 

Остановите кровотечение времени в человеке!

 

Летаргия литургии.

 

Рыцарям правды охотно позволяют пользоваться забралом.
Правда, без отверстий для глаз и рта.

 

Говорят: искусство — зеркало жизни!
И несут, хоть и позолоченные, но узкие рамы.

 

Униформировать граждан
отнюдь не равнозначно обязанности их одевать.

 

Да ведь четвертовать способны даже люди,
не умеющие сосчитать до трех!

 

Отдавая честь, требуйте квитанции.

 

Дай человеку возможность выбора —
будь двусмысленным.

 

Тем, у кого упала с глаз пелена,
нередко помогают закрыть глаза.

 

Астрологи, молитесь за беззвездное небо.

 

Когда хищник теряет зубы,
убедись, не молочные ли.

 

Капралы утверждают,
что без них человек не шагал бы в ногу.

 

Носит знамя защитного цвета.

 

И пломбы хотели бы быть больше дырок.

 

Ох, уж эти оптимистики!

 

Тема диссертации —
«Человек в истории человечества».

 

И мумификация действует в течение ограниченного срока.
Потом являются археологи.

 

Единица, не будь нулем!

 

После Спасителей и могилы пусты.

 

Верю ли я в реинкарнацию?
Да, только не в справедливую.

 

Из-за того, что двое обычно спешат уединиться, миру грозит перенаселение.

 

Спектакли истории дешевы:
массовому герою выплачивается жалование статиста.

 

В каждом из нас молчит что-то иное — невыразимое.

 

Творите новые мифы!
У нас не осталось новых символов для намеков.

 

Многим из творцов
удалось обзавестись крышей над головой
только в пантеоне.

 

Давайте поливать друг друга
только отечественной грязью!

 

Какой он гибкий!
У него в любой ситуации
наготове жесткое мнение.

 

Чаще всего у нас вырастают за плечами крылья, когда мы надеваем ладно скроенный пиджак.

 

Лабиринты пустыни.

 

Первобытный человек, действительно, говорить не умел,
но зверей понимал.

 

Является ли организованное хамство
его высшей стадией?

 

Однажды, когда мне, угрожая пистолетом,
гаркнули: «Жизнь или кошелек!» — я потребовал кошелек.

 

Недоношенные факты беременных эпох.

 

Пегасы, откормленные зерном ненависти.

 

Им так вдохновенно отрыгивается!

 

Порой инстинкт самосохранения
изменяет в человеке все органы.

 

Этот поэт знает свой предел —
тормозит как раз там, где начинается поэзия.

 

Вас ужасает мой пессимизм?
Могу представить,
как ужаснулись бы вы от моего оптимизма!

 

Внутренняя ли это цензура,
если писатель имеет эту цензуру в виду?

Кресло власти сделано не по размеру головы.

 

Не знаю, философия ли это.
То, что иногда ноет у меня
под левым крылышком души.

 

Замки на людях.

 

Этот художник восседает за столиком,
будто стоя управляет колесницей,
и мне всегда кажется,
что это не кофе дымится перед ним,
а конские яблоки его жеребцов.

 

Сначала несколько раз плюнули ему на голову.
Для того, оказывается, чтобы легче вошел на нее венец.

 

Напоминание:
«национальное большинство» не означает,
что его отдельный представитель больше,
чем представитель национального меньшинства.

 

Не мысль теряет актуальность,
а мир, к которому она обращена.

 

Я запечатлеваю образ эпохи.
Оправленный в гробовые доски.

 

Ты спрашиваешь, сынок, где растет хрен?
В носу.

 

Битва полов ведется традиционным оружием.

 

Можно иметь alter ego, не имея собственного я.

 

Некоторые путают собственную эксгумацию
с воскрешением.

 

Давайте отличать народное искусство
от народно-демократического.

 

Кто говорит «мы», тот не думает о себе.

 

Сатирики — это контрабандисты пафоса
через границу комического.

 

Некоторые берут тюремный устав
за основу проекта конституции.

 

Сотворило нас Слово, и мы ему за это мстим.

 

Сатира должна ходить на пуантах не от страха,
а чтобы выглядеть привлекательней.

 

В краю вранья фантазия угасает.

 

 

 

Если бы ноги умели по-французски,
они б не делали фальшивых шагов —
лишь faux-pasы*.

 

Вглядись, чьи знаки у ангела под крылами.

 

Есть святые,
житие которых начинается от канонизации.

 

Самое главное то, что нашлось-таки место для вселенной!

 

Половой такт.

 

Мифологика.

 

Эпоха Великой Ретуши.

 

Как же расти нам,
втиснутым между землей и небом?

 

Вырывай цитаты из себя.

 

Надо преодолеть силу притяжения случайных слов!

 

— Иду с мессы за упокой души светлой памяти   Гамлета.
— Откуда?
— Из часовни общины Сестер Офелианок.

Нужно быть созвучным времени?
Да, но по крайней мере на октаву выше!

 

Порой нужно всё поставить на голову,
чтобы оно наконец встало на ноги.  

 

«Нет» сверху и «нет» снизу — это два разных слова.

 

По прошествии веков
одна и та же мысль знает больше.

 

Наполним воздушные шары облаками.

 

Не проболтайся, что стал выше их на голову.
Не то тебе ее отсекут.

 

В дантеизм впасть нетрудно.

 

И у дорог, ведущих в никуда, покрытие все лучше.

 

Столкновение слов: карамболь — каламбур.

 

Огонь очищает. Себя от еретиков.

 

В конце концов люди меня возненавидят,
как тех, кто рассказывает,
чем заканчивается детективный фильм.

 

А не вышел ли человек из слова
раньше, чем из пещеры?

 

Поэзия должна обходиться без логики?
Именно. Ибо логика должна быть экстрактом поэзии.

 

Растолковать содержание слова —
вот писательское искусство.

 

Вчера я забыл подумать.

 

Со временем все теряет свою остроту,
однако наносит жестокие раны.

 

Я эпигон. Десяти Заповедей.

 

Как мало всего происходило бы в мире,
если б не было слов!

 

Люди, пусть сердце ваше вырастает аж до мозга!

 

Некоторым ошейник к лицу.

 

Прочесть мир, расшифровав псевдонимы слов!

 

Все мысли — на земле.
Лишь немногие мы должны вырвать у неба или ада.

 

В древности грамотеи чаще были рабами.

 

Инвалиды духа ползают на коленях.

 

«Что ж, нынче у войн убийственный темп», — изрек ветеран.

 

Все больше оттенков!
Скоро между белым и черным
вообще не будет пропасти.

 

«Падаль!» — проговорила гиена. И сожрала.

 

Поэт, мысли, которые ты забываешь, —
это не твои мысли. Это нашептывания твоей Музы.

 

Следы гигантов? Нет, это башмаки клоунов.

 

Неослабевающее напряжение безразличия.

 

Чихаешь на всё? Это ничего,
только не сдуй этой цветной пыльцы с мира.

 

Стена, отделяющая человека от человека, —
это лишь фундамент храма всеобщей любви.

 

Если бы Дон-Кихоты не сражались с ветряками, не было бы паровых мельниц.

 

Иногда трудности в разговоре с людьми происходят из-за отсутствия острых зубов.

 

И лишь тогда, когда мы достигли ядра тьмы,
у нас в головах просветлело.

 

Х — это выражение новой эпохи. Неприличное!

 

Я даже не уверен, стоит ли сомневаться.

 

Благославяне.

 

Не каждый является своим двойником.

 

Прижмись ухом к слову:
бывает, оно шумит подобно раковине.
В которой, как улитка, пропал человек.

 

Во времена упадка не всегда ищи упавших внизу.

 

Человек дозревает. На неопалимой купине.

 

Когда подставляешь ногу зверю,
помни, что у него их по крайней мере четыре.

 

Реальность не поспевает за комментариями.

«Ах, кабы весь мир был красочным», —
вздыхает он, окунаясь в колоритное болото.

 

Присягал скудоумию.

 

Является ли афоризм приговором? Да, автору.

 

И человеческое мясо продается в бумажной упаковке.

 

Представляю себе
внутреннюю борьбуHomo sapiensа,
прежде чем он решился произнести первое слово.

 

Наследники престолов — как правило, Гамлеты.

 

Помни,
каждому охота самому приготовить жаркое,
но чаще всего из чужой ягодицы.

 

Сколько же простора
лишает нас эта сумма пустоты в головах!

 

Перед человеком маячит призрак возвращения в пещеру.
Но кто осмелится утверждать, что он вновь начнет
с изобретения дубины?

 

Удивляет этот экономический закон!
Видел, как человек продавался.
Когда же он получил сумму х,
то уже не стоил даже сотой ее части.

 

Можно еще долго стискивать зубы,
если между ними время от времени
есть что-то съедобное.

 

Печатная краска — сперма нашего века.

 

Не нашедшие место в моем сердце,
как же часто вы заселяете мою голову!

 

Эта перифеерия.

 

Искренен ли я?
Да, но только искренность мою скрываю.

 

Афоризм оставляет больше места для человека.

 

Мгновенье раздумья — и… мысль не родится.

 

Убедить способна только идеологика.

 

Лета является притоком потока сознания.

 

Это кит. Мелкопорубленный на плотву!

 

Сколько я пережил Библий,
начинающихся от Адама и Евы,
а заканчивающихся Хаосом!

 

Величают меня черным пессимистом.
При этом причисляют к Легкой Музе.

 

Высокие полеты сопрано.

 

Были эпохи переселения народов
и времена переселения государств!

 

Какая может быть гармония
между телом и душой,
когда последняя в любую минуту
готова спасти себя ценою тела?

 

Не верю тем, которые говорят,
что они лежат ничком перед тираном оттого,
что так любят родную землю.

 

Жизнь, прожитая без анекдота.

 

Утверждал, что прошел ад. Быть может.
Лично я видел его едущим по нему
в шикарном лимузине.

 

Рассвет и сумерки — две важнейших поры.
А человек обычно зевает.

 

Если бы льва смогли запихнуть в клетку канарейки,
вот уж он бы нам зачирикал!

 

Это был день без световых эффектов.

В себя холостыми не стреляют.

 

Эта еле слышная барабанная дробь по гусиной коже!

 

Однажды и я ощутил небо в себе.
Начали мне жать звезды.

 

Он забился в щель своей раздвоенной личности.

 

Мысли невидимы, безмыслие же очевидно.

 

Родился от Музы, которая ему отдалась.

 

Классик! Это значит, что из него можно сдирать
без вреда и для него, и для плагиаторов. 

 

В равнении вниз нет равных карликам.

 

О лакейские эти души,
готовые жить и умереть по первому призыву!

 

Был расчленен на отдельные воспоминания, которые скорее разделял, чем соединял собою.

 

Экспедиция аргонавтов за собственной шкурой.

 

Хорошая дикция лишает поэзию многозначности.

 

С Парнаса съезжают прямо в Лету.

 

Лишь тот, кто завладеет солнцем,
сможет стать абсолютным властелином тьмы.

 

Собираются тучи. Чувствую это ногами.
Зудят. Пора брать ноги в руки.

 

Трудно найти деньги: они не пахнут.

 

Выпалила: «Он сочетает в себе готику и барокко, рококо и модернизм, он такой всесторонний. Истинный человек ренессанса».

 

Боюсь дилетантских религий.
Там и Господь дилетант.

 

Мир и комментарии к нему — это всё.

 

Слава многих авторов
переходит границы отечества.
Да и авторы не прочь поспешить за ней.

 

Не отступаю от веры моих отцов —
верю в человека.

 

Сетуем, что уже не стало сказок,
зато увидите, сколько их останется от наших дней.

 

 

После смерти положили ему два лавровых листочка на глаза.
Они и при жизни ему всё заслоняли.

 

Держись от ближних на расстоянии любви.

 

Некоторые
больше акцентируют на осмыслении истории, нежели на том, чтобы ее творить.

 

Заглянул я раз за кулисы театра марионеток —
и нитки там дергают тоже марионетки.
А дальше меня не пустили.

 

Оборотная сторона аминей.

 

Кто не хочет сидеть, должны встать!

 

Порой темнеет от ангельских крыльев.

 

Диктаторы варят своим подданным
приправы из лавровых листьев.

 

Вариант:
ГАМЛЕТ. Речи, речи, речи.

 

Неграмотным пройти от А до Я раз плюнуть.
Без алфавита.

 

Какие же мы,
если удивляемся двухголовым телятам,
а огромные человеческие одноглавые коллективы считаем творением природы!

 

На пороге дома поэта прибита подкова Пегаса:
он здесь споткнулся.

 

Ветряк шинковал небо,
словно капусту.

 

Я — веду монолог?
С некоторыми я вообще не говорю.

 

Почему я не пишу о красоте мира?
Да потому, что он лишает меня дара речи.

 

Не в меру много орлов —
не в меру мало домашней птицы.

 

О террор Святой Интуиции!
А если вдруг мне прикажут отдумать назад
все эти мысли?

 

Сколько же литературных Моисеев
принесло нам с Парнаса разногласящие скрижали Аполлона!

 

Пережил трагедию — написал комедию.

 

 

У любви может быть два финала:
либо трагипозитивный, либо трагинегативный.

 

С опасностью, увы,
можно играть дольше, чем с девичеством.

 

Пол танцоров очень легко установить.
Ведь есть условные фигуры.

 

Помни, что парашют
затрудняет формирование крыльев.

 

Человек вышел из себя. Ждем его возвращения.

 

Их тянуло к орлам, к соколам!
Вот и погнали их в Zоо.

 

Мы вышли из плена животного мира,
но прижиться  в мире человеческом
нам, похоже, не дано.

 

Литераторы (обоих полов) — это безумные родители:
они не в состоянии отличить своих мертворожденных детей
от удачных.

 

Думал, что до самой сердцевины
просверлил себя самого, как вдруг заметил,
что меч по рукоятку погружен в ближнего.

 

Да не текут мысли по тому же корыту,
из которого едят!

 

Когда смотришь на нее,
невозможно поверить,
что ее душа лишена такого роскошного бюста.

 

Когда палача упрекнули в том, что он справлял свою работу
при том и этом режимах и казнил впоследствии тех,
кто ему приказывал казнить этих, —
он ответил:
«Меня не интересуют взгляды, я вижу только человека».

 

Творцы, помните, что пантеоны —
это всего лишь кладбища.

 

Есть люди незаменимые в своей неповторимости.

 

Интересуются, почему я свои мысли
записываю на людях, в пивнушках,
а не дома в одиночестве.
А чтобы не забывал, на каком свете живу.

 

Иногда прорву текущих мыслей тратишь,
чтобы запомнить одну.

 

Им можно верить:

у них фундаментальные знания о тех государствах, в подвалах которых они сидели.

Сколько я моих смертей убил!

 

Когда этот писатель выплывает из глубин своей мысли,
он весь мокр от пота.

Странно, что рыбы молчат о Потопе –
это был их звездный час.

 

Никто кроме человека
не выдал тайны Божьего присутствия.

 

Ах, эти пропотевшие мозги…
с запахом таких же носок.

 

«Ведь истинный художник
всегда говорит правду», —
нередко выговаривают творцам в прокуратуре.

 

Во мне горечь?
Да, но я стараюсь сдобрить ее аттической солью.

 

Лишь грамматика уверена в будущем времени.

 

Поражение всех над всеми!

 

Этот писатель мыслил образами.
Музейной ценности.

 

И человеческий рык подчиняется грамматике.

 

Из-за угла твоей тени.

 

Когда мечтаешь — храпи! Это тебя спасет.

 

 

Там, где на стене появляется надпись Мане, Текел, обычно к ней спиной ставят людей — чтобы ее заслонить.

 

В Москве открыли Театр Сатиры.
Две тысячи мест для публики!
А сколько для сатиры?

 

Люди должны время от времени видеть кровь.
В этом убеждает их же догадка о родстве рас.
«У всех красная!» — также ручается и животное.

 

Иногда поджигатели убеждены,
что они несут перед народом факелы.

 

Атеисты говорят о времени
«от Рождества Христова» – «наша эра».
Поразительно.

 

Мнимые перспективы
способны очаровать примитивов.
Разве что в искусстве.

 

Люди растут —
и скоро смогут посматривать через окошко
под потолком камеры.

 

Я не из тех, кто, поклоняясь кресту,
не видит на нем человека.

 

Его ощущение действительности
раскалено до метафизического состояния.

 

Мой пасторский посох — это вопросительный знак.

 

Пусть не удивляются те,
кто четвертует своих врагов,
что число их противников множится.

 

Радуга в трауре.

 

А тени колоколов бьют собственный час.  

 

Вы удивлены,
что Легкую Музу повсюду охотнее носят на руках?

 

Можно смириться с природой вещей —
только не с человеческой природой.

 

Иногда грустно размышляю:
вот мы — поэты, сатирики —
своими писаниями способны, как Лютер,
бросить в сатану лишь чернильницей?

 

Как рождаются мысли?
Ночью, по зову собственного сердца,
выбегаешь в город:
ты должен к чему-то призвать людей.
И ты должен это начертать на городских стенах, не получив никаких директив, не пройдя подготовки, никем не подкупленный. Рука твоя уже всё знает. Не задрожит.  

 

В мифах люди разоблачили себя:
именно так они поступали бы, если бы были богами.

 

Он не из тех, кто не реагирует на плевок в лицо. Мигом отнес его на анализ.

 

Понятие бессмертия диалектично и зависит от эпохи. Бывало, что оно означало тривиальную смерть в кровати.

 

Доколе еще будут делать людей из заменителей?

 

Всё функционально.
Особенно то, что явно не для чего.

 

Каждый берет от меня то, что ему удобно.
Не странно ли, что мне самому
в жизни не всегда бывает удобно.

 

«Бывает, чувствую такой мощный заряд вдохновения, — признался он, — будто меня оседлал Пегас».

 

Некое создание встало на две задние конечности, а потом опять упало. На четыре колеса.

 

Когда его вешали, у него промелькнула мысль:
«А что если сейчас у всех
земля вдруг ушла бы из-под ног!
Все бы сгинули».
И еще эта сладкая уверенность:
«А я висел бы в этой пустоте на моей виселице».

 

Не забывайте,
что есть и приверженцы креста как орудия пытки.

 

Сколько же людей до рассвета просто дохрапели.

 

Не надо загонять людей в тупик.
Чтобы выбраться из него,
они готовы разрушить весь мир.

 

Много раз, надевая на себя какие-то доспехи, наряды
или тому подобное, я слышал, что все это, мол, из театральной костюмерной. Но когда однажды посягнул на комедиантский, лицедейско-фривольный жакетик, я не мог никому втолковать, что это не моя кожа.

 

Я услышал крик человека. Кинулся ему на помощь.
Обнаружил меня, взывающего в себе самом.
С тех пор и пишу.
Некоторые называют меня эготистом*.

 

О существовании Бога
иногда хочется помолиться.

 

О, это великий демагог!
Сумел запихнуть в себя всю чернь.

 

Есть туристы,
которые посещают святыни мира, будто проверяя
жилищные условия Бога в каждой стране.

Грандиозная затея
нередко пробуждает немое смущение,
которое у иных со временем
перерождается в негодующее молчание.

 

Помните,
протоколы Сионских Мудрецов были фальсифицированы,
но протоколы глупцов всегда настоящие.

 

Каждое яблоко на шкуре Пегаса мечтает,
чтобы и у него выросли крылья.

 

Не утонет:
он крепко стоит на якоре у берега отчаяния.

 

А может, я действительно индивидуалист?
Не хотел лежать в братской могиле.

 

Антропоморфизм* сказок?
При этаком озверении человека?

 

В мартирологе народа
следовало бы учесть еще и обязательные его чтения.

 

Спаситель приговорен на повешение.
На шеи людям.

Свобода является функцией
не политических органов, а дыхательных.

 

«Всегда вглядывайтесь в будущее!» —
часто кричат прохиндеи,
крадя в это время у нас настоящее.

 

Не будем забывать, что Земля и ее окрестности — это, в сущности, глухая провинция!

 

Люди той страны были замкнуты —
одни изнутри, другие снаружи.

 

Сколько раз,
когда кто-то из моих ближних держался за лицо, я думал, что миру дана пощечина.

 

Идет дождь. Пули ржавеют на лету.

 

Хромота является ахиллесовой пятой
его сравнений.

 

Я тоже признаю тиранию —
принуждение к мышлению.

 

Сколько было этих

не зарегистрированных сейсмографом землетрясений — когда портреты падали со стен!

И Бог изъяснялся цитатами.

Отменена монополия на глупость.
Ее национализировали.

 

А может, описать стену равнодушия?

 

Жуть: от каждого завтра нас отделяет темная ночь!

 

В иные минуты нужно как можно громче требовать право на молчание.

 

Будьте внимательны:
у ангелов с крыльями Пегаса есть еще и копыта.

 

— Я оказался в оппозиции: дал негативный ответ.
— А на какой вопрос?
— Присоединяюсь ли я к негативной точке зрения?

 

Чего только не случается со случаями!

 

Придет пора, когда не будут нужны стремянки: всё окажется на одном уровне.

 

Обладал блестящим стилем —
написал книгу, не сказав ничего.

 

А гвоздь, однако,
изобрели для менее утилитарных целей,
чем прибивание к кресту.

 

Время всегда убегает —
то испытывая вину, а то опасность.

 

Приветствуй день вставанием!

 

Сколько последних слов бьются за первенство!

 

Искусство не могло бы обойтись
даже без того человека,
который мог обойтись без искусства.

 

Темп нарастает.
Все больше людей сразу приходят на тот свет.

 

Многим хотелось бы иметь свое место под солнцем — в тени.

 

Мгновения проносятся молниеносно,
но прошлое покидает нас нескоро.

 

Хочешь встретить себя? Поезжай в чужой город.

 

Вши разносят тиф, не болея им,
чем напоминают многих духовных посредников.

 

Уже поздно. Рассветает.

 

Горе Прометеям,
для которых скала становится опорой.

 

После того как Моисей разбил первые скрижали,
многие сложили их на свой манер.
Отсюда всё.

 

Стиль эпохи включает и ее жестокость.

 

Каждая нога действует собственноручно.

 

Эстеты, конечно же, за распятие. Симметрия.

 

Если ты открыл эликсир вечной жизни, тут же запатентуй его.
Иначе не сможешь ничего оставить своим наследникам.

 

Самое важное —
кем является вторая часть полубогов.

 

Люди, объединяйтесь!
Вот, смотрите: ноль — это ничего,
но два нуля — это уже что-то значит.

 

Если бы нами правили людоеды,
может, была бы надежда
на «период запрета охоты на человека»?

 

Что ж, и на солнце есть пятна.

 

Существует ли неверие,
преступающее границы веры?

 

И у логики есть слабая сторона,
что кажется нелогичным всем тем,
кто ее не понимает.

 

Всё уже написано.
На долю писателей остались лишь нюансы. Не везет. И как раз в эпоху великих обобщений.

 

Стиль эпохи включает и ее жестокость.

 

Шедевр всегда ближе к кичу, чем посредственность.
В этом смелость гения.

 

Приостановите время — я хочу отремонтировать часы.

 

Ах, эти фальшивые бумеранги —
возвращаются, не будучи запущенными.

 

Это профессиональный человек!

 

Не все звезды родились при Сотворении Мира. Некоторые моложе.

 

Легче всего ввести твердый режим
из мягких подданных.

Переоцененная Венера.

 

Залежавшаяся женщина.

 

Одни всем обязаны своим предкам,
другие — своим задкам.

 

Ослы — с длинными ушами,
длинным языком и короткой памятью.

 

Некоторые паразиты
чувствуют себя прекрасно в пасти льва.

 

Право владеть перьями
должно быть только у тех,
кто может из них сделать крылья.

 

Карикатура на себя самого выявляет
больше подробностей нашей самовлюбленности, чем автопортрет.

 

Мне кричали: «Тебя ждет всё!»
А я бы предпочел — меньшее.

 

Извращенцы! Языком насилуют грамматику.

 

«Инженеры душ» внимательно следили
за тем, чтобы они не были изготовлены
из легковоспламеняющихся материалов.

 

Лицо порядочного человека так устроено,
что когда у него открываются глаза,
то он уже не в силах держать язык за зубами.

 

Ничто занимает слишком много места в мире.

Эгоцентрик, глядя на ближних:
«Так бы я выглядел, будь я др-м В.,
так — будь я инж. S.,
так — будь собакой майора Т.,
а так — канарейкой пани О.»
Глядя в зеркало:
«А так — если бы был поверхностью зеркала».

 

Не все, кто берет старт, достигают цели.
Однако на финише их гораздо больше.

 

Уже нет нецензурных слов,
зато есть нецензурные высказывания и статьи.

 

Почему я пишу с прищуром? Перспектива лучше.

 

Не хочется верить, что рыбы не знают,
что происходит вокруг.
А ведь молчат будто завороженные.

 

Самая заметная черта его умственной лени — неутомимая активность.

 

Этот человек так и остался эскизом.

 

На пространстве одного предложения
рождается, живет и умирает человек.

 

Интеллигенция мешает управлять.
Конечно же, не «трудящаяся».

 

Аутсайдер? Это мнение тех,
кому не хочется подпускать его к кормушке.

 

Эпоха поэтов глаженых и поэтов поротых.

 

Календарь молодости однообразен —
постоянно май.

 

Его катафалк запряжен четырьмя Пегасами.

 

Если он не умеет читать по глазам,
умея даже кое-как писать доносы, —
все равно он неграмотный.

 

Сатира убивает, а не оскорбляет.

 

Страх не растет с усилением мощи
оружия массового поражения,
и самым сильным остается
наипервобытнейший страх —
страх перед ударом дубины по твоему темени.

 

Сказанным нужно по крайней мере обозначить границы недосказанного.

 

Когда наступает рассвет,
трудно противостоять ночи,

которая еще только наступит.

Ненавижу Гуттенберга: изобрел опечатки.
   
               Течение мешает распознать,
           кто плывет добровольно.

 

Если бы сны длились непрерывно,
ах, сколько же алиментов пришлось бы платить!

 

Заочное обучение офтальмологии.

 

Одни религии почитали мучеников,
другие — палачей.

 

Обнаружил старые свои фрашки,
отвергнутые редакторами за их наивность.
Их и нынче не могут напечатать.
Они — сегодняшний день.

 

Предложением
«Z. съедает собственные экскременты» заинтересовалась экономика.

 

«Ты уже для меня только воздух», — сказал он.
И добавил: «Без которого я задохнусь».

 

Иные хотят оборудовать мир на свой лад,
забыв, какой формы люди.

 

 

 

 

О стиле.
Просматривал журналы двухсотлетней давности.
Что за очарование языка!
И кому какое, черт возьми, дело,
писал ли данный автор
в соответствии с тогдашним синтаксисом или нет?

 

А может, беззубые придадут слову новую форму?

 

Есть такие эпохи безмолвия,
что аж до потолков наполнены
стенограммами речей.

 

Даже рудники воспоминаний
были национализированы. 

 

Только мудрое сердце способно заменить мысль.

 

Не ставь свой будильник на последний час.

 

Порой женщины лежат с теми,
кто не достоин с ними сидеть.

 

Есть мысли,
которые щеголяют в непричесанном парике.

 

 

 

На каждом шагу запреты:
Не плевать! Не сорить! Не шуметь!
Не ехать по левой стороне!
Не видел я только таблички: Не убивать!
А что, может, подействовало бы?

 

Роман с лирикой
упоителен даже на простом тюфяке.

 

Это у меня такая фантазия:
из удушливого смрада каналов 
вообразить Венецию!

 

Вот она, ЦЕЛЬ!
Я добежал, оглянулся и вижу:

ЛЕЦ.

 

в начало текста